— Что и говорить, жулики эти сказочники, — вмешался в разговор ещё один колхозник. — Вот у меня со времён гражданской войны сохранилась библиотечка книг Демьяна Бедного. Подписывался бойко: «Демьян Бедный, мужик вредный, просит братьев–мужиков поддержать большевиков». В одной его книжечке оказался портрет Демьяна. Показал я этот портрет моему отцу. А он изумился: «Это же граф, а не «мужик бедный». Это откормленный кабан, а не мужик в наши голодные времена»… Так вот, этот Демьян Бедный весёлые книжицы пописывал. Некоторые из них я наизусть помню. В одной книжечке он упрекал мужиков за то, что они в обмен за свой, кровным трудом заработанный, хлеб, требовали с горожан то, что мужику было необходимо: мануфактуру, соль, одежду или обувь. Это мужицкое требование советский писатель излагал издевательски:
А теперь партия Демьянов Бедных устроила порядки куда справедливей: она оставила «братьев–мужиков» и без хлеба и без штанов…
После таких бесед с нищими, оборванными колхозниками, разутыми Щедриными и Гоголями в худых портах, вспомнились народные пословицы.
Вспомнилась пословица испанская:
— Под плохим плащем, встречается, добрый парень скрывается.
Припомнились и русские пословицы.
— На кресле ворона, а на вороне — корона.
— По одёжке встречают, а по уму провожают.
Несовпадение, а нередко и полную противоположность, богатства ума и богатства одеяния русский народ испокон веков мудро замечал и остроумно отмечал в пословицах и сказках.
Прежде, в свободной деревне, крестьяне не испытывали нужды в топливе. Привезти хвороста из леса каждый мог, лошади почти у всех были. У кого не было лошади, тому сосед мог привезти. Стоил же воз хвороста несколько копеек.
А теперь? Ближние лесочки, местного значения, давно уже вырублены, А до огромного государственного леса 15–20 километров. Как привезти дров оттуда? Чтобы получить колхозную лошадь, нужно дать председателю взятку: иначе он подводы не даст. А «типовая норма» у него немалая: пол–литра водки и полкило колбасы, а это стоит 20 рублей. Но где же колхознику взять денег для такой взятки?
И поэтому колхозники вынуждены таскать зимой дрова из далёкого леса «пешеходно–ручными средствиями»: вязанками на спине или волоком по дороге… За 15–20 километров!..
Прежде в каждом крестьянском дворе были лёгкие самодельные ручные санки («салазки»). На них сено скоту привозили из сарая, ребятишки катались зимой. А теперь у колхозников нет даже и этих санок, которые могли бы облегчить доставку дров. Нет ни долота, ни буравчика, ни гвоздей, а без этого санок не сделать. Но без санок много ли дров можно наносить, на спине, за два десятка километров?!
Поэтому холодно теперь зимой в избах колхозников. Очень холодно. Сидят люди в хатах, одетые, в своих лохмотьях, и в руки дуют: мёрзнут… Или валяются кучею все на печке…
— Дрова — это беда наша, — кряхтят колхозники…
Колхозное село превратилось в некрасовскую «деревню Знобишино»…