Автор романа дальше описывает обильное питание коммунаров:
«Но вот работа кончена, все идут к зданию… Они входят в самый большой из огромных зал. Половина его занята столами, — столы уже накрыты, — сколько их! Сколько же тут будет обедающих? Да человек тысяча или больше. «Здесь не все; кому угодно, обедают особо, у себя». Те старухи, старики, дети, которые не выходили в поле, приготовили все это. «Готовить кушанье, заниматься хозяйством, прибирать в комнатах — это слишком лёгкая работа для других рук, — говорит старшая сестра, — ею следует заниматься тем,. кто ещё не может или уже не может делать ничего другого».
«Великолепная сервировка. Все алюминий и хрусталь; по средней полосе широких столов расставлены вазы с цветами; блюда уже на столе, вошли работающие, все садятся за обед, и они и готовившие обед. «А кто же будет прислуживать?» — «Когда? Во время обеда? Зачем? Ведь всего пять–шесть блюд; те, которые должны быть горячие, поставлены на таких местах, что не остынут; видишь, в углублениях — это ящики с кипятком, — говорит старшая сестра. — Ты хорошо живёшь, ты любишь хороший стол, часто у тебя бывает такой обед?» — «Несколько раз в год». — «У них это обыкновенный; кому угодно, тот имеет лучшее, какой угодно, но тогда особенный расчёт; а кто не требует себе особенного против того, что делается для всех, с тем нет никакого расчёта. И всё так: то, что могут по средствам своей компании все, за то нет расчёта; за каждую особую вещь или прихоть — расчёт».
Как одеваются и проводят вечера земледельцы–коммунары, — об этом Чернышевский тоже рассказывает.
«Они входят в дом. Громаднейший великолепный зал. Вечер в полном своём просторе и веселье… Как ярко освещён зал… электрическое освещение. В зале около тысячи человек, в ней могло бы свободно быть втрое больше. «И бывает, когда приезжают гости, — говорит светлая красавица, — бывает и больше». — «Так что ж это? Разве не бал? Это разве простой будничный вечер?» — «Конечно». — «А по–нынешнему это был бы придворный бал, так роскошна одежда женщин..: Самые разнообразные костюмы, разных восточных и южных покроев, все они грациозны; но преобладает костюм, похожий на тот, какой носили гречанки в изящнейшее время Афин, — очень лёгкий и свободный. И на мужчинах тоже широкое, длинное платье без талии, что–то вроде мантий; видно, что это обыкновенный домашний костюм их, как это платье скромно и прекрасно! Как мягко и изящно обрисовывает оно формы, как возвышает оно грациозность движений!
«И какой оркестр, более ста артистов и артисток, но особенно какой хор!» — Да у вас в целой Европе не было десяти таких голосов, каких ты в одном этом зале найдёшь целую сотню, и в каждом другом столько же: образ жизни не тот, очень здоровый и вместе изящный, поэтому и грудь лучше и голос лучше», — говорит светлая царица».
После необременительной работы коммунары проводят время в самых разнообразных развлечениях: играют, поют, танцуют; посещают музеи, читальни, театры; проводят время с друзьями. Все коммунары много времени посвящают любви, «науке страсти нежной».
Коммунары много путешествуют. Зимой они живут в тёплых краях, а весной возвращаются в родные коммуны. Люди здоровы физически и душевно, моложавы, красивы, отличаются долголетием.
Коммунары всем обеспечены, свободны, беззаботны и счастливы. Роман говорит об этом так: «Все они — счастливые красавцы и красавицы, ведущие вольную жизнь труда и наслаждения — счастливцы, счастливцы!» «…Здесь всякое счастье, кому какое надобно. Здесь все живут, как лучше кому жить, здесь всем и каждому — полная воля, вольная воля».
Земледельческую коммуну в социалистическом государстве Чернышевский изобразил в своём романе, как «земной рай», а коммунаров — как счастливых обитателей этого рая.
С тех пор, как Чернышевский написал роман–утопию, прошло более столетия.
Его идею о коллективных земледельческих хозяйствах стало осуществлять в России советское, коммунистическое правительство сразу же после Октябрьской революции 1917 года. За первое десятилетие после Октября, за 1918–1928 годы, было организовано мало таких хозяйств: менее двух процентов всех крестьянских дворов.
Но потом, когда власть стала проводить коллективизацию насильственно, начиная с 1929 года, все крестьяне поголовно были принудительно объединены в коллективные хозяйства — колхозы. С тех пор прошло уже около 40 лет.
Как же работают и живут земледельцы в современных колхозах: так ли, как об этом мечтал и пророчествовал Чернышевский, или по иному?
Ознакомимся с книгами на эту тему современных писателей, которые видели колхозы и жизнь земледельцев не в мечтах и сновидениях, а наяву, в суровой действительности.
БЕЛОРУССКАЯ КОЛХОЗНАЯ ДЕРЕВНЯ
Повесть А. Кулаковского — «Добросельцы»
В ежемесячном журнале для молодёжи, органе Центрального комитета Комсомола и Союза писателей Белоруссии («Юность», № 5 за 1958 год), была напечатана на белорусском языке повесть о колхозной деревне писателя–коммуниста Алексея Кулаковского — «Добросельцы». Руководителям Коммунистической партии произведение очень не понравилось, было объявлено «клеветническим». Автор был снят с поста, редактора журнала, секретаря Союза советских писателей Белоруссии и был подвергнут заушательской «проработке».
В повести описана жизнь колхозников в одной белорусской деревне: сельских руководителей и рядовых колхозников. Автор назвал своё произведение повестью. Но по существу это очерки: писатель фотографически изобразил те факты, какие он наблюдал в деревне и о которых ему рассказывали колхозники. В предисловии «От автора» Кулаковский говорит, что он описал в книге только факты.
Причём, при отборе фактов и персонажей для книги, при описании их автор совсем не стремился к тому, чтобы «очернить», «оклеветать» советскую власть, колхозную систему. Наоборот. Писатель–коммунист старался обелить, осветлить, подкрасить колхозную действительность: сфотографировать меньше отрицательных фактов и больше положительных; описать меньше плохих руководителей и больше хороших.
Так, например, автор описывает в своей книге все то положительное, что он видел в колхозных деревнях.
Он начинает повесть с описания того, что в деревне Добросельцы машинно–тракторная станция осуществила исключительно редкостное мероприятие: провела электрическое освещение в каждую колхозную избу в деревне Добросельцы. В хате колхозницы «…горит электрическая лампочка… Заплати в МТС (машинно–тракторную станцию) пять рублей в месяц и жги сколько хочешь… Когда… старый Митрофан провёл в избу лампочку и внёс первую плату, он даже спал при свете».
В повести рассказано: в соседней деревне работает школа–десятилетка. Там происходят не только учебные занятия, но и устраиваются спектакли для населения.
На терретории сельсовета, которая охватывает четыре колхоза, работают ещё такие учреждения: молочный пункт, кооператив, медицинский пункт.
В избах проведено радио: громкоговорители от трансляционной сети. Колхозники встают утром и ложатся спать в полночь, слушая гимн Советского Союза. В хатах есть будильники: чтобы на работу люди могли выходить, не опаздывая.
Из рядовых колхозников автор описывает два отрицательных типа: пьяницу–вора и хитрую сожительницу колхозного председателя. Но писатель противопоставляет им больше положительных типов, усердных тружеников–колхозников: свинарку, конюха, молоковоза, молодого колхозника–орденоносца, заслуженного героя войны.
Из местных начальников–коммунистов автор описывает три тёмных типа: председателей сельсовета, колхоза, а также финансового агента («финагента»).