Но и оставшиеся в деревне, на основе опыта дореволюционных хуторов, отрубов и нэповских посёлков, всячески стремились к тому, чтобы по возможности уменьшить отрицательные стороны земельной общины.
С этой целью оставшиеся на месте жители села совершенно самостоятельно выработали и осуществили план раздела одной большой земельной общины на три маленьких. Общинная земля была разделена на три части. К каждому посёлку примыкала принадлежащая ему земля.
Из–за такого раздела села и полей, земля была приближена к земледельцу. Расстояние от полей до жилья пахаря было сокращено вдвое. Это облегчило работу крестьян.
Вместо многих узких полос крестьяне стали разделять теперь землю на небольшое число широких полос.
Переселение из села на посёлок каждого пятого двора позволило оставшимся жителям расширить усадебные участки земли.
А в соседней деревне, после огромного пожара, уничтожившего всю деревню, крестьяне провели также и расселение дворов. Для каждого двора была выделена гектарная усадьба, так же, как на посёлках. Поэтому постройки были теперь расположены далеко друг от друга и окружены ракитами и садами.
Прежде земледельцы всегда жались поближе к воде и селились в деревнях очень тесно. Но пожары, наконец, заставили их расселиться.
Так в период НЭП-а крестьяне устраивали своё жильё и хозяйство в деревнях, на посёлках и даже на хуторах.
С наибольшей силой крестьяне стремились на хутора. Но эту форму хозяйства большевистская власть преследовала. Поэтому только редкие единицы могли всякими незаконными путями устроить хутора.
При невозможности попасть на хутора, крестьяне стремились попасть на посёлки, а посёлки — преобразовать так, чтобы они как можно более уподобились хуторской форме хозяйствования.
А поневоле оставшиеся в деревне люди стремились к разделу деревни на посёлки, к переходу на поселковую форму жизни и хозяйствования.
Так крестьяне нэповской деревни упорнее всего отталкивались от земельной общины и социалистических форм земледелия: совхозов и ТОЗ-ов. А сильнее всего хлебопашцы стремились к фермерской форме земледелия (хутора, отруба) и полуфермерской — поселковой.
После проведения денежной реформы бесплатное государственное распределение продуктов и промышленных изделий было отменено. Оно было заменено торговлей.
Все прежние государственные распределительные склады, «по-требкоммуны», были преобразованы в кооперативы.
Советское правительство создало кооперативы во всех городах и деревнях страны.
Кооперативная организация получила официальное наименование «Единое потребительское общество», сокращённо: «ЕПО». В деревнях эти кооперативы назывались «сельпо», в городах — «горпо».
Все потребительские кооперативы были организованы в единую систему уездных, губернских и всесоюзного объединений, под руководством Центросоюза. А Центросоюз, как и все другие центральные учреждения в Советском Союзе, советские, профсоюзные и т. п., был назначен Центральным Комитетом Коммунистической партии, которая управляла страной монопольно.
По приказу сверху, «потребкоммуна» Болотного тоже была преобразована в «сельпо».
Организация «единого потребительского общества» происходила в селе обычными советскими методами. На сельском собрании было зачитано сообщение органов власти о том, что все товары, которые будут направляться из советских фабрик, из города в деревню, будут теперь продаваться только за деньги, через магазины «сельпо». Никакого бесплатного распределения городских товаров больше не будет. Но продажа товаров будет производиться только членам кооператива, то есть, тем, кто будет иметь кооперативную книжку. А для того, чтобы получить эту книжку, нужно уплатить в кооператив вступительный и паевой взносы в таком–то размере. Деньги эти нужны для того, чтобы сельпо могло за наличные покупать товары, которые будет получать в складе уездного потребсоюза, а также на содержание работников сельпо и прочие расходы кооператива.
Для того, чтобы преодолеть недоверие людей к власти и её обещаниям, в магазине переменили вывеску и сразу же начали торговлю товарами, которые были для этой цели присланы на первый раз в кредит. Заведующий складом «потребкоммуны», переименованный в заведующего магазином сельпо, начал продажу поступивших товаров (соли, мыла, спичек, керосина и т. п.) пайщикам, которые записывались у него и тут же получали кооперативную книжку.
Все домохозяева должны были записываться в сельпо, чтобы иметь возможность покупать там товеры. Через неделю на собрании пайщиков сельпо были проведены «выборы» правления кооператива и ревизионной комиссии. А правление назначило зарплату для «продавца» и сторожа, назначило этих служащих кооператива, и сельпо приступило к работе.
В уездном городе были открыты оптовые склады для снабжения товарами всех сельпо уезда.
Горпо открыло в городе специальные розничные магазины: продуктовый, галантерейный, железо–скобяной, книжно–писчебумажный и т. п.
Когда Ленин намечал свой план «превращения России нэповской в Россию социалистическую», план перехода от отступления к наступлению социализма, он придавал огромное значение кооперации» как «столбовой дороге к социализму». Крестьяне, по этому плану, должны были увидеть выгоды социалистического хозяйства и научиться его вести сначала в простейших кооперативах, потребительских. Затем они научатся организовывать общественное хозяйство в сбытовых кооперативах, а потом, в конце концов, перейдут к кооперативам производственным. Поэтому Ленин, разъясняя партии огромное значение кооперации, говорил о необходимости «культурной торговли» и призывал коммунистов: «Учитесь торговать!»
С этой целью — научиться лучше торговать — советская власть и допустила свободную частную торговлю в магазинах. Умение торговцев, их знания и опыт, их конкуренция — должны были помочь советским кооперативам получить торговый опыт.
Государство, установив налог на торговлю, допустило свободное существование мелкой частной торговли.
После этого частные лавочки и ларьки стали появляться и в городе и в деревнях, как грибы после дождя.
В деревнях возобновили свою деятельность прежние, дореволюционные торговцы. Часто появлялись также и новые торговцы из местных крестьян.
Торговец, который имел до революции лавочку в Болотном, умер. Семья его осталась жить в городе. Во время НЭП-а в селе появился новый частный торговец, из местных крестьян–кустарей.
Но лавочка его торговала нелегально. Торговец не доверял утверждениям большевистких вождей о том, что НЭП вводится «всерьёз и надолго».
— «Товарищей» я хорошо знаю, — говорил он: и в деревне обучен и в тюрьме немало посидел, Я не верю их обещаниям. Вот как только люди пообрастут маленько шерстью, так «товарищи» и примутся опять за стрижку. А после стрижки и шкуру сдерут… Нет, уж лучше торговать потихоньку, незаметно.
Этот хитрый торговец высказывал также и другое соображение.
— Налог за торговлю на частника навален очень большой. Гораздо больше, чем налог на кооперативную торговлю. Ну, а взятка председателю сельсовета, за торговлю без разрешения, этот «налог» гораздо меньше. При «господах–товарищах» лучше торговать без вывески: и выгодней и безопасней.
Товарами, которых было достаточно в кооперативной лавочке, частный торговец обычно не занимался. Он добывал для торговли дефицитные товары: мануфактуру, обувь, гвозди, инструменты и т. п. Разыскивал эти дефицитные товары везде: на государственных оптовых складах, у кооперативных работников (за взятку), у перекупщиков. Ездил за ними и в соседние губернские города и даже в столицу.
А нередко «добывал» их и у местного продавца сельпо. Как только в кооператив поступал какой–либо дефицитный товар, оба торговца, частник и кооператор, устраивали секретное совещание и договаривались о том, как «оборудовать дело» к обоюдной выгоде. Например: большую часть таких товаров кооператор продавал частнику оптом за взятку, а остаток — на следующий день продавал в магазине пайщикам по установленной цене. А так как спрос на этот дефицитный товар и после этого оставался не удовлетворённым, то потом выступал на сцену частник: он тихонько продавал этот товар в своей лавочке, с изрядной «накидкой». Так оба торговца, и продавец сельпо и частный торговец, оказывались после такой торговли с «прибылью»…