Колхозники и местные интеллигенты рассказывали о жизни и деятельности некоторых из этих коммунистов, колхозных руководителей, которые в период коллективизации выдержали экзамен на звание «преданных большевиков сталинской закалки» и теперь делали «колхозную погоду» в Болотном и в районе.
В доколхозной деревне крестьяне называли сельских коммунистов иронически: «товарищами–комиссарами», ругательно: «пьяницами–босяками», «товарищами из Брянского леса» («волками»).
В период коллективизации их ругали «Соловьями–Разбойниками». Теперь колхозники иронически называют их «господами–товарищами», «новыми помещиками», «колхозными князьками», «царьками», а ругательно именуют: «драконами», «людоморами»…
В последние годы председателем колхоза в Болотном был коммунист из соседней деревни, из другого колхоза, «босяк–пьяница». Райисполком назначил его без ведома колхозников, безо всякого, даже вынужденно–формального, согласия с их стороны. После того, как бывший председатель, комсомолец, был взят в армию, в село пришёл с бумажкой от райисполкома новый председатель, сел в канцелярии правления и начал «править» колхозом…
По установившейся уже традиции, новый начальник прежде всего занялся организацией самоснабжения. Сразу же после вступления на свой пост он заполнил весь чуланчик при своей квартире бочками со свининой, сундуками с яйцами, мешками с крупой, пшеничной мукой. Целый шкаф заставил бутылками с водкой.
Безо взятки этот пьяница ничего не делал для колхозников, даже пустяковой бумажки не выдавал.
— К нашему начальнику без пол–литра водки не подходи, — говорили о нем колхозники.
Обирая людей, обворовывая колхоз, новый председатель ещё издевался над голодными людьми:
— Довольно кулачью шиковать!.. Теперь вы на пище святого Антония посидите. А я буду есть так, как вам и на Пасху не приходилось…
Не подражая прежним начальникам, которые эту свою «деятельность» старались скрывать, новый начальник воровал колхозные продукты совершенно открыто. Он брал все из колхозных складов и ферм, словно из своих собственных амбаров.
Наблюдая такое бесцеремонное воровство, голодные колхозники возмутились и однажды на колхозном собрании заявили районному уполномоченному:
— Вот вы, дорогой товарищ, все путаете нас строжайшими наказаниями за воровство «священной социалистической собственности». И действительно: многие колхозники уже сидят немало лет в лагерях за колоски и картошку. А вы нам скажите, разрешается ли воровать колхозное добро начальнику?
— Что за вопрос?! Никому не разрешается!
— А ежели он все ж таки ворует?
— Он будет снят с поста и отдан под суд.
— Ну, так снимайте с поста и отдавайте под суд нашего председателя колхоза. Мы все видим, как он ворует колхозные продукты и скот…
Уполномоченный с важным видом записал жалобу колхозников в свой блокнот. А потом люди наблюдали, как он пьянствовал с председателем почти всю ночь и рано утром выехал в город на подводе, запряжённой парой лошадей и тяжело нагружённой. После этого жалоба колхозников была «забыта»…
Назойливые крестьяне повторили свою жалобу другому уполномоченному из района.
Тот не стал повторять комедию своего коллеги. Он накричал на них, чтобы «всякие там подкулачники больше не разводили злостной демагогии против большевистского руководства в колхозе!..»
Для всех стало ясно, что председатель воровал колхозные продукты не только для себя…
А сельский «князёк», получив твёрдую поддержку со стороны районного руководства, стал мстить колхозникам, которые осмелились жаловаться на него и публично обвинять его в воровстве.
Норму поставки пеньки государству колхоз выполнил. Остатки должно было раздать колхозникам. Но «голова колхоза» этого не делает. Остаток пеньки гибнет на конопляном поле, около деревни, а колхозникам чуни сплести не из чего…
Начальник не снабжает работников даже соломой. Она гниёт в поле, а у колхозников коровы голодают, крыши худые и на дворе непролазная грязь. Солома выдаётся не всем колхозникам, а по выбору начальника и по его усмотрению…
Колхозники догадываются, в чем тут дело. Начальник–вор хочет спровоцировать колхозников на воровство, чтобы предъявить им обвинение в расхищении «социалистической собственности», а самых неприятных ему колхозников — отправить в лагерь.
Председатель безо взятки не даёт своим колхозникам лошадь, чтобы привезти зимой дров из далёкого леса, и они вынуждены мёрзнуть. Но он заставляет этих мёрзнущих работников из Болотного возить на колхозных лошадях дрова для его родственников и собутыльников, которые живут в другой деревне и принадлежат к другому колхозу.
На работу этот начальник–самодур выгоняет колхозников, несмотря ни на какие обстоятельства.
Так, зимой он выгонял женщин–колхозниц в лес. Они должны были выкапывать дрова из–под глубокого снежного заноса, накладывать толстые бревна на сани, везти за 20 километров на спиртоводочный завод и там складывать их в штабеля. Вспотели бессильные бабы на этой тяжёлой работе, простудились на холоде и заболели. А две из них сразу же умерли…
Таков этот маленький начальник, но большой самодур. Он любит величать себя «головой колхоза». Колхозники дали ему прозвище: «колхозный царёк».
А по поводу его претензии на звание «колхозного головы», бабы многозначительно перемигиваются и говорят:
— Ну ж, и «голова»! Хуже всякого иного места!..