Милиционер заявил, что сторож должен возместить убыток кооперативу, уплатить стоимость сахара. И тогда он «замнёт» дело. Сторож тайно распродал украденный сахар (сахар был такой редкостью в колхозах, что сторож распродавал сахар не по государственной цене, а втридорога!), возместил стоимость сахара кооперативу, а «прибыль» поделил с милиционером…
— С постоянными ворами, с ворами–специалистами, наш «мильтон» в ладу, он вместе с ними дела обделывает, — говорили колхозники.
Но зато дела о мелких кражах в колхозе, о кармане колосков или корзине картошки с колхозного поля, в том: случае, когда провинившийся не имел средств на взятку, чтобы «заткнуть мильтонову ненасытную глотку», — милиционер раздувал и доводил колхозников до лагеря.
Людей, которые оказывали непослушание и сопротивление произволу местных властей, милиционер смертельно ненавидел и презрительно именовал их «больно грамотными».
У одной крестьянки был отобран весь хлеб до последнего зёрна. Она с горя хотела повеситься. Когда об этом факте узнал студент, приехавший к родственникам на каникулы, он отправил телеграфную жалобу на имя «советского, президента» Калинина, в Москву. Оттуда было прислано распоряжение: вернуть хлеб. Приказ был выполнен немедленно. Но милиционер, «блюститель законности», доведший женщину до петли, был так озлоблен «вмешательством какого–то беспартийного студентишки в правительственные дела», что после этого случая стал приставать к родственникам студента с грозным допросом:
— Скоро ли ваш больно грамотный студент уберётся отсюда?..
— А разве он кому–либо мешает? — спрашивали те.
— Очень даже, — разволновался грозный начальник, — он вмешивается не в свои дела. Бросает палки в наши колеса. Срывает правительственные мероприятия по хлебозаготовкам. А главное — он совершенно подрывает всякий авторитет местных органов власти. Ежели он скоро не уберётся отсюда, то я сумею сварганить дельце и на него, хотя он и того… больно грамотный…
Однажды этот милиционер перевёлся было на службу в город. Но вскоре вернулся назад, в колхоз:
— Там люди больно грамотные… Мне в колхозе лучше.
При арестах за колоски и картошку, при вооружённых изъятиях имущества, колхозники нередко пытались обращаться к совести милиционера. А тот важно и невозмутимо на это отвечал:
— За жалованье я должен служить начальству. И совесть мне ни к чему… Мне приказ важен: прикажут расстрелять — и я расстреляю всякого, и глазом не моргну!.. Потому, было бы вам известно: я блюститель советской законности и большевистского порядка!..
Типичным «героем колхозного времени» является председатель местного райисполкома, «вождь районного масштаба», как он любит себя называть.
Он происходит из крестьянской семьи, из одной деревни соседнего района.
Как инвалид (у него с детства была искалечена рука), он не мог заниматься крестьянским трудом и все свои устремления направил на поиски службы. Многие его земляки стали интеллигентами: после революции из его деревни вышло около десятка учителей. В годы НЭП-а путь для ученья был широко открыт: образование на всех ступенях было бесплатное; для студентов рабочих факультетов, техникумов, институтов выдавалась стипендия. Но этот путь был труден; стипендия была полуголодной, а интенсивные учебные занятия были нелегки. Поэтому практичный сельский паренёк выбрал для себя другой, более лёгкий, путь — партийно–административную карьеру. Вступив в комсомол, он поступил на службу секретарём сельсовета в своём селе. А потом, получив партийный билет, он стал упорно двигаться со ступеньки на ступеньку по служебной лестнице: стал председателем сельсовета, потом секретарём райисполкома и, наконец, занял пост председателя райисполкома в том районе, куда входит Болотное.
Люди, близко знавшие его, рассказывали о культурном облике этого районного начальника. Кроме газет, он ничего не читал. Разницу между «свиноводством» и «свинством» он никак не мог усвоить и поэтому в своих докладах постоянно путал эти термины. Даже ветхозаветных вождей марксизма он не мог правильно назвать и именовал их по–своему: «Марс и Енглис». Лузганье семячек было его любимым развлечением и в авто и в служебном кабинете.
Но практически он был очень сметлив и по характеру вьюнообразен. Он личным опытом нащупал методы жизнеустройства в советском государстве. Наверное, самостоятельно он открыл большевистскую «механику карьеризма», с её тремя Архимедовыми рычагами, посредством которых он и совершал свой подъём по служебной лестнице: во-первых, истинно собачья преданность партийному начальству и «бдительность» к его противникам; во-вторых, чрезмерная служебная исполнительность; в-третьих, ловкое взяточничество.
Каждого уполномоченного, партийного начальника, он встречал с подобострастием. Сначала хорошенько угощал. А потом, на собраниях, обмасливал его приторной лестью: «дорогой товарищ», «наш уважаемый руководитель», «ответственный работник районного масштаба». Доклад каждого начальника он характеризовал, как «историческую речь», а его указания, как «партийные директивы, подлежащие неукоснительному выполнению на все 100 процентов».
Ни в какие «уклоны» он никогда не впадал, так как всегда придерживался мудрого правила: «не должно сметь своё суждение иметь». А «генеральную линию партии» понимал всегда правильно, то есть как линию «партийных генералов», начальников…
По отношению к «уклонистам» и «антисоветским элементам» он рьяно проявлял «большевистскую бдительность», т. е. немало людей выдал на расправу…
Взяточничеством он занимался систематически, с самого начала своей административной деятельности, когда ещё работал в сельсовете. Кустари, его земляки, рассказывали, как он вымогал с них взятки при проведении налоговых кампаний. Но делал он это очень умело: во-первых, очень скрытно, а, во–вторых, не только брал взятки, но и сам давал их, своему начальству. Из–за этого малограмотный сельсоветчик был «замечен» в глухой деревне и переведён на видный пост в город.
А теперь, на посту районного руководителя, при колхозной системе, он придал этому делу взяточничества широчайшие масштабы и строгую плановость. Назначение работников, возглавляющих самые «хлебные должности», он никому не доверяет. Он непосредственно сам назначает колхозных председателей и кладовщиков в районе, складских и торговых работников в городе. На все эти должности он назначает «своих», «верных людей», прямо обязывая их приэтом назначении к регулярному выполнению «первой заповеди»: «приноси и привози!..»
Один из его «верных людей» в пьяном виде разоткровенничался и рассказал, как он получал назначение от этого начальника. Вызвал его председатель райисполкома в свой кабинет, закрыл дверь на ключ и сказал:
— Вот что, друг любезный, я тебя знаю: ты хоть и беспартийный, а жулик тоже хороший… Я тебя назначу на хлебную должность, заведующим складом. А ты должен разуметь, что и к чему… Ты матёрый волк по этим делам и сам должен понимать. Жалованье моё маленькое, всего 800 рублей в месяц. Что на них купишь при этой дороговизне?! А расходов, уйма: своя семья очень большая, у брата тоже не малая, да ещё коханку завёл. А все это аграмадных расходов требует. Ведь я коханке и костюмы, и пальто, и туфли купил. И велосипед, и часы, и патефон, и радию достал. А сколько платьев подарил — и не пересчитать! Так ты, дорогой мой, того… я тебе — сытную должность, а ты мне — из твоего склада все, что мне требуется… Регулярно и без дальнейших напоминаний! Ты сам бери… себя ты, конечно, не забудешь… Но и начальства твоего не забывай. О нем прежде всего памятуй. Иначе сразу же по шапке получишь!.. Но чтоб все эти дела были шиты–крыты… Мою квартиру ты знаешь. На следующей неделе ожидаю визита. Понял?..
А «районному вождю» все нужно: и деньги и «натуральные поставки всех видов», как он шутливо говорил своим «верным людям». Даже из больничного склада он требовал: и хорошие кровати, и постельные принадлежности, и спирт, и рис, и сахар.
Других районных руководителей председатель райисполкома «прикрепляет для кормления» к определённым колхозам и совхозам. Таким образом, он организовал «круговую поруку», наладил «партийное кумовство», как говорят колхозники. Он устранил трения и столкновения, которые возникали у районных бюрократов, когда они беспланово толкались вокруг «районной кормушки». А себе он создал прочную опору среди районных руководителей.