Об участковом ветеринаре говорили, что без взятки он не выполнял никакого дела.
Одна учительница рассказала о своём посещении этого ветеринара. Его «помощник» встречает каждого посетителя наедине и выспрашивает о деле. А потом говорит: «Вы должны знать, что ветеринар хочет жить. А сухая ложка рот дерёт. За такую–то сумму все пойдёт как по маслу и надлежащую бумажку Вы получите»… Сумма взятки точно была установлена чиновником–взяточником в зависимости от характера случая.
Этой учительнице нужно было взять у ветеринара разрешение на убой своей коровы. Из–за недостатка сена семья учительницы вынуждена была сменить корову на козу. Но продать корову было очень трудно и поэтому необходимо было резать корову, чтобы продать мясо и потом купить козу. На убой же скота требовалось обязательное разрешение районных органов власти, официальная бумага участкового ветеринара. За убой своего скота без такого разрешения хозяин подвергался огромному штрафу и тюремному заключению. За крупную взятку ветеринар выдал учительнице справку о том, что корова упала в яму, сломала ногу, и поэтому хозяйке дано разрешение на немедленный убой скотины.
Получив изрядную взятку, денежную или натуральную, ветеринар давал частным владельцам и председателям колхозов справки о падеже скота от несчастных случаев или от «заразных заболеваний», подписывал акты об уменьшённом количестве нарождающегося молодняка и тому подобные «филькины грамоты».
Путём таких хитроумных «комбинаций» некоторые взяточники умудряются «организовать» своё высокое материальное благополучие даже в нищей колхозной деревне.
Местные учителя на Орловщине рассказали о том, что их обижают не только местные органы власти, но и правительство. Они точно узнали, что правительство предоставляет им летом отпуск неоплаченный, или, точнее, оплаченный за их собственный счёт.
Когда учителя ежемесячно получали свою зарплату и расписывались в получении брутто–зарплаты, расписывались за 300 рублей, а получали на руки только 240 рублей, то все учителя видели в ведомости и поэтому знали, что 20% их месячной брутто–зарплаты отчисляется на налог, жилищно–культурный сбор и заём.
Но учителя, которые знали свою преподавательскую нагрузку в учебных часах и размер почасовой оплаты, — с карандашиком в руках вычисляли свою годичную и ежемесячную брутто–зарплату и устанавливали, что и брутто–зарплата их тоже уменьшена приблизительно на пятую часть.
Когда многие учителя пытались этот вопрос об уменьшении их брутто–зарплаты выяснить у своих директоров или бухгалтеров, то в ответ слышали окрики, даже с политическими угрозами.
— Все правильно, точно по инструкции Наркомпроса.
-— Неужели вы думаете, что советская власть вас обсчитывает?!.
— Нам некогда с каждым учителем пересчитывать его зарплату. Если находите неправильным расчёт, то жалуйтесь в вышестоящие инстанции… Там дадут «соответствующий ответ» на такую жалобу…
И учителя умолкали.
Но вот некоторым учителям удалось получить от бухгалтеров разъяснение по этому вопросу и даже посмотреть секретную инструкцию Наркомпроса. И тогда учителя поняли механику их ограбления.
По Кодексу Законов о Труде все рабочие и служащие в СССР должны получать отпуск с выплатой за него зарплаты за счёт государства–работодателя.
Следовательно, брутто–зарплата учителей при почасовой оплате должна вычисляться так: зарплата за проработанные за год рабочие часы должна делиться на число рабочих месяцев, в году (у учителей 10 рабочих месяцев и 2 месяца отпуска). Например, учитель А. имеет 1500 годичных часов, с оплатой 3 рубля в час. Итого брутто–зарплата 4.500 рублей в год. Эта годичная брутто–зарплата, разделённая на 10 рабочих месяцев, составит среднюю ежемесячную брутто–зарплату учителя А. — 450 рублей.
А за два отпускных месяца государство–работодатель должно добавить 900 рублей и выплатить их учителю в отпускные месяцы.
Но в действительности вычисление зарплаты преподавателям в советских школах производилось по секретной инструкции Наркомпроса совсем не так. Государство–работодатель из своих средств ничего не выплачивало учителям за время отпуска. Органы народного образования вычисляли брутто–зарплату учителям так. Часовую плату умножали на. число учебных часов учителя в году (в указанном случае 3 рубля X 1500 = 4500 р.). К этой сумме зарплаты не добавляли на оплату отпуска ни одного рубля. Эту сумму делили не на 10 рабочих месяцев, а на все 12 месяцев, включая и два отпускных месяца. В данном примере средняя ежемесячная брутто–зарплата учителя была уже не 450 рублей, а только 375 рублей, то есть на 17% меньше.
При таком расчёте ясно, что работодатель не оплачивает учителям отпуска из своих фондов. Правительство недоплачивает учителям ежемесячно 17% их зарплаты и за счёт этих отчислений, за счёт средств самих учителей, — выплачивает им ту плату, которую само оно заранее вычло из зарплаты учителей в течение года. Учителя не имели оплаченного отпуска. Отчисления от их зарплаты были очень высокие — 1/3 часть всей зарплаты: 17% тайно, по секретной инструкции Наркомпроса, и 20% из оставшейся суммы явно — По ведомости.
В цифрах эти отчисления в приведённом примере будут выглядеть так. Не выплачивая учителю отпускных и вычитая эти отпускные из зарплаты самого учителя, государство снижает зарплату учителя с 450 до 375 рублей в месяц. А потом, при выдаче учителю этой уменьшённой брутто–зарплаты, советское государство ежемесячно вычитает из заплаты учителя в свою пользу (на налог, на заём и на жилищно культурный сбор) ещё раз 20% от 375, то есть 75 рублей ежемесячно.
В итоге таких отчислений зарплата учителя — 450 рублей — распределяется так: учитель получает на руки bi этом случае только 300 рублей из 450, т. е. две трети зарплаты; а одну треть зарплаты у учителя отбирает работодатель — советское правительство. Отбирает, вопреки даже собственным законам — Кодексу Законов о Труде.
Учителя, узнавши эту механику их ограбления, рассказали об этом коллегам. В центр — в адрес «Учительской газеты», Наркомпроса, в ЦК профсоюза работников просвещёния — полетели многочисленные жалобы и запросы. Но ответа на свои запросы учителя не получили.
Тогда они явились в эти учреждения во время сбора в столице на на летних курсах Заочного Института. Началось хождение по мытарствам «от Понтия к Пилату»: из «Учительской газеты» в ЦК профсоюза; из ЦК профсоюза в Наркомпрос; из Наркомпроса — в ВЦСПС (Всесоюзный Центральный Совет Профессиональных Союзов). Там произошёл интересный разговор с профсоюзными вождями.
Профсоюзные «вожди» прежде всего постарались «утешить» учителей тем соображением, что не оплачивает отпуск не только Наркомпрос, но и другие Наркоматы. Неоплаченный отпуск имеют не только учителя, но и все те рабочие, которые получают не помесячную, но почасовую или сдельную зарплату, то есть две трети всех рабочих и служащих.
— Но ведь это же противоречит Кодексу Законов о Труде? — спросили учителя.
— Несомненно, — подтвердили профсоюзные сановники.
— Ну, и как же вы, наши профсоюзные руководители и защитники, смотрите на то, что у нас, вопреки советскому закону, отбирают оплату нащего отпуска?
— А мы смотрим на это вот так, — цинично засмеялся один из вождей и поднял перед глазами руку с расставленными пальцами: «сквозь пальцы»…
А другой добавил:
— Чудаки вы, право, провинциалы!.. Как же мы можем смотреть на это дело иначе, ежели эта инструкция об отчислении из зарплаты утверждена ЦК партии и советским правительством?!.
«Чудакам» пришлось на этом закончить свою беседу с высокими вождями профсоюзного движения и в смущении удалиться…
После этого рассказа учителей, я сам попросил у знакомого бухгалтера секретную инструкцию Наркомпроса, прочёл её и убедился, что все, рассказанное этими «учителями–чудаками», не было выдумкой.
Преподаватели в школах СССР, в социалистическом «государстве трудящихся», действительно не имеют оплаченного отпуска, вопреки советскому Кодексу Законов о Труде.