Из больших лесов государственного значения достать дров для колхозников очень затруднительно. Продают их по специальному разрешению органов власти. Дрова стоят дорого. Привезти дров издалека тоже очень трудно. Лошадей для перевозки дров сельские начальники дают только за «угощение», практически за литр водки и кило колбасы, т. е. за десять рублей. А где же колхозникам взять такие деньги? Привезти дров на себе они тоже не могут: санок нет.
Из–за этих причин люди испытывают острую нужду в топливе, бедствуют от холода. И определяют эту новую беду своей жизни горькими пословицами: «Дрова — беда наша»; «Топливо — наше горе»… Колхоз превратился в деревню «Знобишино».
В советском букваре описана любопытная сценка. Школьник, найдя ветку, радостно кричит матери: «Мама, ура! Я нашёл сухой сук!» Находка ветки превращается в радостное событие в жизни людей… И это происходит в России, которая является самой лесистой Страной в мире, страной дремучих дебрей…
Коммунистические руководители о людях совсем не заботятся. Но о колхозном скоте проявляют некоторую заботу.
Многие председатели стараются построить для колхозного скота помещения получше: просторные фермы из дерева или из кирпича. Я слышал рассказы о том, что новые помещения строят только для скота, а колхозникам начальники не предоставляют возможности даже починить худую крышу. Все кирпичи с колхозного завода идут на постройку помещений для скота, а людям кирпича, не отпускают даже на ремонт печи.
Поэтому в большинстве деревень помещения для колхозного скота выглядят лучше, чем ветхие хижины земледельцев.
Это отметили в своих отчётах также и делегации американских специалистов по сельскому хозяйству, побывавшие в Советском Союзе в 1958–1959 годах. «Американцы находят, что сельскохозяйственные постройки (в колхозах и совхозах СССР) выглядят лучше, чем крестьянские дома»
Нередко скотницы завидуют коровам. Одна сказала, что в их колхозе… «сработаны такие скотные помещения, что хоть сама переселяйся туда». Часто корреспонденции в советских газетах сообщают о «колхозных хижинах» и «коровьих дворцах»…
Притесняя людей все больше и больше, начальники–самодуры ухудшают жилищно–бытовые условия колхозников до того, что вынуждают их содержать скот в комнатах, в бараках…
Председатель сельсовета, описанный Кулаковским в книге «Добросельцы», провёл электрическое освещёние не только в свой дом, но даже и в свой хлев… А ученики и в школе и дома занимаются под тусклой керосиновой лампой…
Наблюдая такие картины во многих колхозах, один писатель, объехавший весь Советский Союз, даёт такое сравнение жизни людей и скота в колхозах:
«Семья в шесть, в семь душ живёт в одной комнате. Тут и кухня, и спальня, тут и бельё стирают, и моются в кадке, и школьники уроки учат… У коров водопровод. А колхозница… должна идти по воду к колодцу… За полтора километра носят воду на плечах! Кому же лучше живётся: коровам или колхозникам? Телятам или ребятам? У животных условиях жизни — применительно, конечно, к их потребностям, — обставлены куда культурнее, чем у хозяев этих животных, у людей… Ведь, все же мы на лошадях ездим, а не лошади на нас! Коровы для нас, а не мы для коров!…»
Изучение жизни колхозников в довоенный период приводило исследователей к тому же заключению: жилище людей в большинстве случаев хуже помещёний для колхозного скота. Так было в сталинских колхозах. Так осталось в деревнях послесталинских, современных.
В этом проявляется бесчеловечная идеология и антинародная политика коммунизма. Самое важное, самое главное в колхозе, — считают коммунистические рабовладельцы, — это государственный скот, их имущество, пища господствующего сословия: мясо, масло, молоко, яйца. А колхозники — дело последнее: это только роботы, выполняющие государственную барщину, обслуживающие колхозную скотину…