Как только в сельском кооперативном магазине появляется какой-либо необходимый дефицитный товар (сахар, керосин, мыло и т. п.), — продавец начинает отпускать эти товары только тем колхозницам, которые продают кооперативу (или приказчику) яички по закупочной государственной цене, в несколько раз ниже рыночной.
Нередко и торговцы городских магазинов прежде, чем продать какой–либо нужный товар, требуют, чтобы колхозница продала им яички по дешёвой цене.
Шофёров, подвозящих колхозниц на базар, тоже часто приходится оплачивать яичками.
Колхозное начальство, начиная с бригадира и кончая председателем, почти за каждую услугу — за отпуск с работы на несколько часов, за солому, за подводу и т. п. — требует от колхозниц взятки, «угощения». Чаще всего это «угощение–взятка» — яичница с водкой. Колхозница на собрании ругает председателя, пьяницу–взяточника: «Чтобы дать тебе пол–литру в твою ненасытную утробу, я же должна последние яички продать и детишек своих без единого яичка оставить!..»
А комсомольские руководители устраивают по колхозным деревням «рейды» (налёты, набеги) и «организуют закупку яиц у населения» для нужд социалистического сектора хозяйства. Комсомольская печать сообщает об этом: «В совхозе «Крепь» Калачевского района инкубатор мощностью в 120 тысяч был загружён лишь на 45 тысяч из-за недостатка яиц. Рейдовая бригада, возглавляемая секретарём комитета комсомола совхоза Николаем Верескуном, организовала закупку яиц у населения. Такие же рейды были проведены в Руднянском, Кумылженском, Старо–Полтавском и других районах».
Комсомольцы проводят «рейды», налёты, для принудительного изъятия яиц у населения, для «добровольно–принудительной закупки» и получают одобрение комсомольского руководящего журнала и Центрального Комитета Комсомола. ЦК Комсомола и его журнал расхваливают такие «рейды» и рекомендуют их в качестве примера для подражания…
При этих обстоятельствах огромное большинство колхозников забыло вкус яичек. Самый обыденный род пищи в прошлом — яички — стал теперь в колхозной деревне недоступной для колхозников роскошью.
По отчётам Центрального Статистического Управления в Советском Союзе за годы семилетниго плана (от 1959 до 1965 года) ежегодно производилось яиц от 23 до 29 миллиардов штук. Это значит, что на каждую душу населения приходилось в среднем ежегодно по 118 штук, в месяц по 10 Штук, в неделю — по два яичка. Это мало.
Необходимо ещё принять во внимание то обстоятельство, что советская статистике является сильно фальсифицированной: в свои отчёты она включает много приписок, в данном случае — изрядное количество «бумажных яиц».
Вот как, например, центральный орган правительства — газета «Известия» — описывает очковтирательство при государственной закупке яиц. Председатель колхоза «Красная Ипуть», Брянской области, выполнил план государственных заготовок яиц на 120 процентов. Даже выполнение плана заготовок является делом исключительно редкостным, а тут оказалось «перевыполнение». Центральная газета командировала своего корреспондента в этот славный колхоз, на чудесную птицеферму, перевыполнившую план яйцезаготовок. Газета хотела прославить брянского председателя и его колхозных несушек, которые в интересах коммунизма посрамили капиталистическую Америку. Но когда корреспондент прибыл в этот колхоз и попросил председателя показать ему чудесную коммунистическую птицеферму, то председатель заявил: «В колхозе кур нет»… — «Откуда же яйца?»
— «15.000 приобрёл в заготконторе райпотребсоюза и 4.000 — в колхозе «Россия».
Таким образом, «догоняя Америку» по продуктивности животноводства, советские руководители, начиная от колхозных и кончая кремлёвскими, производят не только «бумажное молоко и масло», но также и «бумажные яйца»…
Действительные яйца поступают, главным образом, в магазины для партийно–советских чиновников, в рестораны для иностранных туристов и в столичные магазины — «показухи».
Только незначительная часть действительных яиц идёт в обычные городские магазины для рядовых жителей.
Что касается колхозников, то на их стол попадают только «бумажно–пропагандные яйца»…
В период коллективизации была уничтожена половина скота в Советском Союзе. С тех пор нормальное скотоводство в государстве так и не восстановлено.
Большой падеж скота в колхозах происходит ежегодно: из–за нехватки кормов, из–за холодов и плохого ухода.
Опубликованные цифры говорят о том, что ежегодный падеж скота доходит в СССР до 6–7 миллионов голов. А в 1960 году, по официальным сведениям, опубликованным на январском пленуме ЦК в 1961 году, — РСФСР, Казахстане, Киргизии, Грузии погибло 9,3 миллиона овец, главным образом, из-за бескормицы.
Из–за недостатка кормов скот перед сдачей на мясозаготовку в колхозах обычно не. откармливается. Поэтому живой вес сдаваемых свиней нередко доходит до 2 пудов (32 килограммов). Глава советского правительства Н. Хрущёв острил по этому поводу: «Это не свиньи, а свинство…»
Из–за этих причин мяса производится в колхозах и продаётся недостаточно. Часто в советских магазинах «водка есть, а колбасы нет». — рассказывает эмигрант, перешедший на Запад в 1959 году.
Цена на мясо даже на Украине очень дорогая: до 3 рублей за килограмм (в новых деньгах). Средний заработок рабочих в период от 1940 до 1964 года — был от 33 до 90 рублей в месяц. В 1965 году средний заработок рабочих и служащих, по официальному отчёту ЦСУ, повысился до 95 рублей в месяц.
При этих условиях рабочие могут покупать мяса недостаточно. А производители мяса — колхозники — вообще его не потребляют.
В лучшем случае колхозная семья в личном хозяйстве выращивает за лето поросёнка и телёнка. Но осенью каждый двор вынужден одну скотину сдать на мясозаготовку или «на расширение стада» колхозу, государству, а другую — продать (прежде — на налог; в последние годы — на свои нужды, которых у колхозников миллион). А для себя у земледельцев мяса не остаётся.
Поэтому колхозники не могут есть мяса не только в будни, но и в праздники. Пожилые крестьяне, помнящие дореволюционные или нэповские времена, когда мясо было доступно, теперь говорят, что они «после коллективизации забыли вкус мяса»… А молодые колхозники в большинстве «мяса за всю свою жизнь не кушали»…
За последние годы напечатано огромное количество статей, очерков, рассказов, повестей о колхозной деревне. Но из них только в одной книге упомянуто о том, что рядовой колхозник однажды, в семейный праздник, ел телятину. Повесть Кулаковского «Добросельцы» рассказывает об этом. Колхозник решил устроить семейный праздник в честь новорождённого сына и для этой цели зарезал телёнка. Об этом «пронюхало» сельсоветское начальство: секретарь, председатель и милиционер. Они нагрянули к колхознику «в гости», под предлогом, что сельские начальники якобы проявляют необычайное «внимание к людям»: сами пришли поздравить с новорожденым и записать его в список новых «советских граждан» прямо на дому. На второй день начальство, которому понравились и обильная выпивка и «мировая закуска», нагрянули повторно, под новым предлогом: записали ребёнка будто бы не на той анкете, на какой следует, и поэтому пришли «исправить дело»… После таких налётов колхознику от телёнка остались только «рожки да ножки»… Так описан праздник у писателя Кулаковского.
А в других книгах о колхозной деревне — даже у самых отпетых лакировщиков — о потреблении мяса рядовыми колхозниками царит полное молчание, как о величайшей «государственной тайне».
Мяса у колхозников действительно нет. Даже сельские служаще не могут достать мяса в колхозной деревне. «Мяса в деревне не купишь», — говорят учителя Омской, богатой животноводческой области в Сибири.
Органы власти, по рекомендации и приказу бывшего вождя партии и руководителя правительства Хрущёва, отбирали скот у колхозников и сдавали его на колхозные фермы. После этого проблема мясного питания ещё более обострилась: на колхозных фермах увеличился падеж скота (от недостатка корма и от холода в неприспособленных помещениях), продажа мяса уменьшилась и цены повысились.