— Видать, за дровами в Сукмядис едут. — Он плюнул, дернул ягдташ. — Пошли.
И они двинулись к деревне, которая близко, рукой подать, дышала теплом крестьянских изб.
Дверь магазина была полуоткрыта. Кто-то кричал, барабаня кулаками по прилавку. Слышался высокий, визгливый голос продавщицы Виле Вилимайте:
— Нет уж, не дам в долг! Сперва за тот раз принеси. А так не дам. Катись спать!
Во дворе стояли трое: бригадир из Кяпаляй Андрюс Вилимас, чернявый, средних лет и среднего роста человек, с заячьей губой; плечистый великан, достававший головой до крыши, кузнец Юстинас Раудоникис — председатель ревизионной комиссии; Пятрас Гаудутис — бригадир строителей, прозванный Помидором за сильное сходство с этим сочным плодом, — округлый, низенький, чуть выше карманов штанов Раудоникиса, с надутым, красным, будто облупленным, лицом, пухлыми детскими губками, носиком вроде шишки хмеля и такими же невероятно крохотными, будто прорезанными бритвой, мутно-зелеными глазками. Помидор бойко размахивал короткими, мясистыми ручками и торопливо что-то говорил, даже слюна брызгала во все стороны — до того он разошелся. По случаю воскресенья ему хотелось выпить, а приятели никак не могли решиться: оба были не поклонники рюмки, а Раудоникис даже денег при себе не носил, поскольку жена, выпуская его из дому, обязательно чистила карманы.
— Глянь, мельник со своим захребетником идут, — глухо, как со дна бочки, продундил Раудоникис. — Давай напросимся, может, поставит по случаю охоты.
— Большого ли зверя убил, Мотеюс? — крикнул Помидор.
Но ответа так и не дождался, потому что в эту секунду мимо пронесся грузовик. Рядом с шофером сидела женщина с ребенком лет пяти на коленях. В кузове, растопырившись, покачивалась буренка, высовывали морды овцы, белела широкая спина свиньи. А в нескольких десятках метров за первой ехала вторая машина, доверху груженная мебелью, узлами, мешками. Медведь, заклятый враг всякой техники, прозевал первый из грузовиков, погнавшись за приблудной кошкой; тем яростней он кинулся под колеса второго.
Добродушный Кляме Истребок вовремя повернул баранку: переднее колесо чудом не раздавило пса. Зато заднее провалилось в сугроб. Машина забуксовала.
Кляме, не выключая мотора, приоткрыл дверцу кабины.
— Наддайте-ка плечом, мужики.
— Никак карета нового председателя, брат?.. — вполголоса удивился Помидор.
— Похоже… — Вилимас почесал в затылке, не снимая кожаной фуражки. — Забыл сигарет купить… — И юркнул в магазин.
Раудоникис оглянулся, поплелся было вслед за ним. Но любопытство не пустило.
— Пол-литра будет — подсобим, — вызвался Помидор.
— Вот народ, ни стыда ни сраму! — Лапинас швырнул на снег ягдташ, положил на него двустволку. Поплевал на ладони, украдкой поглядывая на Арвидаса Толейкиса, который, выбравшись из кабины, стоял у передка машины и внимательно разглядывал лепгиряйцев.
Роста он был высокого, широкоплечий, в новом серо-зеленом полушубке с серым овчинным воротником. На ногах были начищенные до блеска сапоги и тоже серо-зеленые галифе; из-под расстегнутого полушубка выглядывал темно-синий пиджак.
— А кто ты будешь, любитель пол-литра? Не бригадир ли строителей, как помню по отчетному?
— Чего тут спрашивать, брат, раз известно…
— А я глазам своим не верю, что это бригадир. — Колюче усмехнулся, покачал головой с густой каштановой шевелюрой, которая над висками чуть отступила, из-за чего высокий, немного покатый лоб с двумя неглубокими морщинами как бы подался вперед, всей тяжестью нависнув над продолговатым массивным лицом с резкими чертами. — Почему у моста бревна в кювете валяются?
— А мое какое дело? Чего, брат, набросился? Разве я их туда свалил?..
— Бригадир отвечает за каждый кубометр стройматериалов. Так и заруби себе на носу. Смотри, чтоб завтра эти бревна лежали там, где им положено.
— У Пульгиса сани сломались…
— Товарищ Раудоникис, — оборвал Толейкис Помидора, даже не взглянув на него. — Завтра соберешь ревизионную комиссию. В шесть вечера явитесь в канцелярию.
Заревел мотор. Ухватились мужики кто за что сумел. Лапинас уже успел принести со двора магазина ведро гравия и посыпать под колеса, так что шины хорошо брали, и машина мигом выскочила на твердую дорогу.
Арвидас поблагодарил Римшу с Лапинасом за помощь и захлопнул за собой дверцу кабины.
— Бревна помешали, брат. Командир нашелся… — подскакивал во дворе Помидор, плюясь сквозь зубы.
— Глянь-ка, узнал… — бубнил Раудоникис, злясь на себя, что не успел подтолкнуть грузовик.