— Стало быть, ты не хотела сюда попасть?
— Нет. Конечно, нет.
— Дай сюда, — она забрала у меня из рук пустую чашку и принялась рассматривать узоры на дне, нарисованные чем-то вроде кофейной гущи. Нахмурилась сильнее. Наклонилась, всмотрелась пристальнее и вздрогнула. Впервые за недолгое знакомство я разглядела на её лице испуг.
— Домой тебе надо, милая. И поскорее.
Бабка поднялась на ноги, открыла сундук в углу, из него вытащила сундучок поменьше и, откинув крышку, достала оттуда мешочек.
— Что? Что вы увидели? — спросила я еле слышно. Стук моего перепуганного сердца сейчас и то звучал громче.
— Гибель. Смерть страшную, кровавую. Уходи, пока не поздно.
Успокоила, называется. Так себе психолог, я вам скажу.
— Я… Умру?
Она ещё порылась в своей сокровищнице, достала из неё сверток. Подошла ко мне, сунула мне все это в дрожащие руки и сказала твердо:
— Коли сделаешь так, как я скажу, вернешься домой целой и невредимой. А если нет…
— Я всё сделаю! Всё всё!
— Это, — она подняла сверток. — Карта. По ней дойдешь до Зеленого холма. Там живёт колдун, Добромир. Скажешь, что от меня, карту покажешь, а уж он тебя домой переправит.
— А вы не можете?
— Чтобы такие дела совершать, трава нужна особая. Здесь такая не растет. Это, — потрепала пальцами мешочек перед моим лицом. — Чтобы через лес пройти. Насыпь семян на ладошку, бросай себе под ноги и иди. Лес сам перед тобою расступится. Где мельница, знаешь?
— Знаю.
— Ночью, перед рассветом туда придешь, к самому лесу, и все сделаешь. Да смотри, до первых петухов успей. Не успеешь, останешься здесь — один у меня такой мешочек остался. Тогда и сама погибнешь и других за собой потянешь. Бойня будет страшная, кровавая. А ты в самом центре её окажешься.
— Мамочки… — тихо шепнула я, неживая.
— Да смотри, никому ни слова. С собой никого не бери и о том, что сказала тебе — молчи. Иначе всех погубишь.
— Х-хорошо. Я поняла.
— Ступай, милая.
Я поднялась из-за стола, переставляла одну за одной ватные ноги и продвигалась к выходу.
— Подожди, — остановила меня Нюра, выудила из сундучка бутылëк и протянула мне. — Вот ещё, держи. На всякий случай. Снадобье специальное. Любому язык развяжет. Две капли добавь в напиток и спрашивай. Только не переборщи, а то всякое может случиться.
— Спасибо вам.
Старуха долго смотрела мне вслед, пока за изгибом дороги не скрылся её дом и двор с цветами. Прийти в себя не получалось очень долго. Я шла по дороге, крепко сжимая в руках данные мне бабой Нюрой вещи, и пыталась переварить все, что услышала. Мне было страшно. Очень. Так, что зубы сводило.
Но самое главное, что теперь у меня в руках был ключ к спасению. Осталось только выполнить все безукоризненно. И молчать. Пусть Дарëна хоть пытает меня, ни слова не скажу. Ради её же блага. Блага её семьи, всей деревни и моего собственного. В темном тоннеле, по которому я пробиралась все эти дни, наконец, забрежжил лучик света.
— Я выберусь. Вернусь домой. Должна вернуться.
Расправив плечи, я твёрже зашагала вперёд. Должна вернуться. И вернусь. Во что бы то ни стало.
Глава 8
Побег
Сложно сказать, сколько времени я провела в доме у старухи. Мне казалось, не больше получаса, но послеполуденные тени говорили, что гораздо дольше
До дома Дарëны я тоже дошла не быстро. Во-первых, до него было далеко. А во-вторых, даже будучи вдохновленной надеждой выбраться отсюда, все равно ощущала одеревеневшие от паники мышцы, а в голове крупной надписью мигали слова бабы Нюры: «Гибель». Тряхнула головой, выбрасывая из неё дурные мысли, но они упрямо возвращались обратно в черепушку. «Бойня будет страшная, кровавая. А ты в самом центре её окажешься» — тут же проплыли перед глазами картинки из школьных учебников о Второй мировой войне. Дрожь пробежала по спине.
— Тоже мне. Нашла вояку.
Решив, что бабка могла и приукрасить реальность, я постепенно обретала спокойствие. Не то, чтобы мне удалось полностью успокоиться, но сердце теперь стало колотиться чуть медленнее, а дыхание принимало привычный ритм.
— Все будет хорошо. Все точно будет хорошо. Потому что иначе быть не может, — настраивала я себя. — Не сметь думать о плохом!
У знакомого забора издалека разглядела суету. Две рыжие женщины о чем-то оживленно спорили на повышенных тонах. Дарëна кричала что-то матери, та отвечала с не меньшим напором. В конце концов, дочь сорвалась с места и рванула в противоположном от меня направлении.