— Завтра? А сегодня никак нельзя? — спросил Тонслав.
— Сегодня нельзя. Бумагу в суд отнести надо, писарю надо с господами переговорить. Хорошо, если завтра успеем.
— Надо бы сегодня, господин хороший, — поддержал Гаспар Тонслава. — Сейчас у крестьян самая страда. Каждый упущенный день — убыток. Еще не знаем, как с прошением о земле будет.
— Так у вас и земельное дело? — оживился Варна. — Наследство, что ли?
— Нет, нам надо подать прошение из-за земли.
— Расскажем господину Варне все как есть! — не утерпел Антон. — Мы, видите, приехали насчет дележа земли. Говорят, скоро панскую землю делить начнут, а в границах Пушканов панская мыза находится. Ну так мы прошение написали, чтоб эту землю нашей деревне выделили.
— Так скоро землю делить еще не будут. Мой брат, депутат, сам в учредительном собрании заседает. Земельный закон еще окончательно не принят.
— Принят. В Крейцбурге уже землю делят. И у писаря нашей волости закон уже на руках.
— Покажите-ка ваше прошение. Вот оно что! — Спрятав глаза за прошение, чтоб решили, что он изучает его как судебный ходатай, Варна стал соображать, как ему сейчас поступить. Инстинктивно он догадывался, что слепой случай привел его к денежной жиле. Только надо найти верный подход. Раз крестьяне в город ездят прошения подавать, значит тут пахнет жареным. В таких делах частный поверенный Варна редко ошибался, накопил опыт еще в войну, когда он вместе с братом подвизался на снабжении армии. И также в знаменитой сделке с обменом денег и прошениями в связи с вкладами царского времени. Даже прожженные воротилы тогда завидовали ему. На делах с распределением земли можно очень неплохо руки погреть. Это так же верно, как «аминь» в церкви. — Ну да-а. — У него в голове уже созревал план. — Комиссия по земельным делам Даугавпилсского уезда сейчас… То есть комиссия полностью еще не создана, еще неизвестно, кто решающее слово иметь будет. Стало быть… Ну, к счастью, я знаком с писарем главной комиссии. Мне сегодня как раз в ту сторону идти, так что по дороге могу и ваше прошение занести, показать секретарю. А завтра уже что-то решать будем.
— Могли бы и сами сходить. — Антона такой поворот дела не удовлетворял. Опять без него обойтись хотят. Но поскольку остальные не хотели огорчать господина Варну, то согласился и Антон.
— Так что завтра в полдень. — После того как Тонслав и остальные подписали какую-то бумагу на двух страницах, господин Варна, пожав каждому руку, простился.
Еще только полдень, а пушкановцам делать сегодня уже было нечего.
Постояв на дамбе и покурив, они медленно пошли в сторону крепости.
— Западный ветер, — сказал Гаспар, глядя на бегущие облака. — Пригонит дождь.
— Как бы града не было, — заопасался Тонслав, — Огурцы отцвели, капуста завилась. Случится град, все погибнет. Худо, что нам еще оставаться тут. Ох, как обратно домой надо…
— Ну чем ты там помог бы? — Гаспар застегнул пиджак. — Сам видишь, какие дела тут.
— Спросить бы умного человека. Может быть, господинчик этот нас за нос водит? — рассуждал Тонслав.
— Кого ты спросишь? На кого ты можешь положиться? — с горечью в голосе говорил Гаспар. — Господ много, а правды мало.
— Тесть, — Антон остановился, — ты говоришь, точно Русин при большевиках. Коли бог такой порядок завел, так…
— Бог? Где ты божий порядок видел? — отмахнулся Гаспар. Повернулся и по откосу дамбы спустился к течению. Ему вдруг захотелось ополоснуть лицо.
Ничего хорошего пушкановцы не дождались и на другой день. «Еще не решено. Завтра зайдите!» — ответили в суде. И о разделе земли брат депутата тоже ничего путного не сказал.
— Деньги брать они умеют, а ты и не жди, чтоб тебе что-нибудь сделали вовремя, — возмущался Тонслав, поднимаясь по лестнице ночлежки Болеха. — Господину Варне вчера две сотни отвалили, сегодня сотню, этому длинному в суде — полторы. Дойных коров нашли.
— Я ведь говорил, — вздохнул Упениек, — нет правды.
Антон Гайгалниек тоже сердился. Чего ради он с этими старыми скупердяями в уездный город поехал и с этим мальчишкой? Чтобы тащиться за ними на толкучку, шататься по улицам, песок загребать на окраинных улицах? Слушать болтовню стариков и смотреть, как они робеют перед каким-нибудь шутом гороховым? Нет, Антон Гайгалниек большего стоит. Если шабры не уважают его, если все одергивают, как мальчишку, не дают слова сказать, то он с ними не ходок больше. Пускай сами все, как хотят, расхлебывают.