— Премного благодарен! — Антон от счастья покраснел до корней волос. Какая честь! Позволит ли он господину офицеру налить ему водки? Как жаль, что Тонслава и Упениека нет поблизости!
— Вот это вещь! Отечественная… Факт!
— За отечество, за наше государство! — Айзсарг чокнулся с Антоном. — В отечестве наша сила, человек без отечества ничто. А если у человека есть отечество, есть государство, тогда… — Офицер осушил свою рюмку, и Антон Гайгалниек так и не узнал, что тогда… Но это ничуть не огорчило его. Господин айзсарг снова взялся за бутылку, и теперь для Антона Гайгалниека было главным угодить тому, кто угощал его.
— Это правда. Истинная правда. Факт!
— И закуску надо бы! — пробурчал офицер и заказал закуску. Кинул в рот кружок огурца и, жуя его, спросил: — А как у вас с красными обстоит? Еще поднимают головы?
— Ни-чего особенного… — Но затем Антону пришло что-то в голову и он подвинулся поближе к офицеру: — Никто не говорит откровенно, что думает. Побаиваются. А что у кого на уме, можно только окольными путями выведать. Понемногу. С умом. Факт!
— Верная мысль! — Айзсарг, не мешкая, сразу наполнил рюмку. — Это интересно, окольными путями выведать. Да я вот что хотел спросить… Сколько земли у вас?
— Четыре десятины. Жилой дом — три сажени по стене и белая труба.
Офицер поморщился:
— Четыре десятины? Только и всего… А в армии? Был?
— Как же! — Гайгалниек гордо откинулся на стуле. — При царе. В ту войну траншеи рыл. Когда войска мост через Даугаву строили и лежневую дорогу прямо на Резекне прокладывали. Я господину полковнику кое в чем помогал, понравился ему, при себе меня оставил до самого прихода немцев. Ну потом, как царя скинули и Ленин с Гинденбургом мир заключили, я в Варкавах оказался, в имении, где большие склады с военным имуществом были. Помогал сжечь их, чтобы пруссакам не достались.
— Это к делу уже не относится. — Рюмка Антона теперь осталась пустой. — Значит, в освободительной войне не участвовал?
— Не участвовал. Но мог бы и участвовать! Факт!
— Значит, все же хочешь айзсаргом стать?
— Айзсаргом? — Антон от неожиданности так и остался сидеть с открытым ртом. Значит, офицер думает его в айзсарги взять. Это, право, чего-то стоит. — Хотел бы, как же нет, господин офицер! Государственных преступников ловить… Я и ружьем владею, и форма мне идет. Факт! Если, господин офицер… Если вступлю, то смогу и форму с погонами, и ремень носить?
— А как же! — засмеялся офицер. — Полную форму. Френч с петлицами, шапку, портупею, брюки с кантами. У пехотинцев — красные, у кавалеристов — желтые. Погоди, лошадь у тебя справная?
— Так себе. — Антон опустил глаза. Черт побери! Его одру уже давно на живодерню пора. — Я охотнее пехотинцем. Если господин офицер считает, что я мог бы…
— Может, и мог бы. — Айзсарг побарабанил пальцами по столу. — Мыслишь ты как будто по-государственному. И в Пурвиенской волости отряда нет. Знаешь что, завтра с утра приходи к уездному начальнику! На Солнечную улицу. Буду там в канцелярии. Капитана Виксну спросишь. Посмотрим, послушаем, что начальник скажет. Ну, за удачу!
Теперь можно было опять чокнуться. Казалось, водка стала еще приятнее и хмельнее. Совсем не такой, как обычно. Какой-то возвышающей, точно некое таинство. Может быть, из-за нахлынувшей радости оттого, что у него, Антона Гайгалниека, единственного на всю деревню Пушканы будет форменная одежда, шапка, ремни и петлицы. И ружье, которое сможет куда угодно с собой таскать. И на гулянки под открытым небом, и на вечера танцев. Любая девица покраснеет от волнения, когда Антон Гайгалниек в полном вооружении пригласит ее танцевать. А этих государственных преступников, этих красных, он одного за другим вытащит из нор, упрячет в тюрьму.
Он — Антон Гайгалниек…
В канцелярии уездного начальника Антона встретили недружелюбно.
— Вступать в айзсарги? Получить форму и ружье? Спятили вы? Здесь правление уездного начальника! — сурово отрубил сержант с торчащими, как у ежа иглы, волосами, когда Антон самодовольно, по-военному крикнув «здравия желаю!», изложил цель своего прихода. Собираясь сюда, он уже успел похвастать своим, с каким блеском, с какой славой вернется в Пушканы, и вдруг: «Оставьте помещение! Не мешайте!»
— Но мне вчера офицер, господин капитан Виксна, велел явиться сюда, — сказал он с отчаянием, когда сержант взялся за ручку двери. — Факт, велел!