Дом, в котором я родился, оказался намного больше, чем я предполагал. Массивное, как скала, тяжелое и надежное строение, окруженное глинобитным забором, во дворе устремленная к небу криптомерия с пышной кроной. Когда мы, через калитку войдя во двор, направлялись к крыльцу, из боковой двери выскочила женщина, по всей вероятности, горничная:
— Неужели это вы, Западная барышня?[15] Добро пожаловать! Что за шум там на улице?
— Да пустяки, не обращайте внимания, Осима-сан. Лучше передайте хозяйкам, что я привела господина Тацуя.
— Приехал Тацуя-сан?!
Молодая горничная широко раскрытыми глазами посмотрела на меня, покраснела и быстро вбежала в дом.
— Проходите, пожалуйста, сюда, Тэрада-сан.
— Да, спасибо.
Я вошел в просторную прихожую, чувствуя, как дрожь снова пробегает по моему телу, а сердце выскакивает из груди.
Через несколько минут вслед за горничной появилась женщина лет тридцати пяти — тридцати шести, со слегка вьющимися волосами и бледным безжизненным лицом.
— О! Западная барышня! Пожалуйста, пожалуйста, входите! — Голос у женщины был высокий, и, пожалуй, говорила она чересчур громко, что совсем не вязалось с ее медлительной походкой и бледностью. Мне подумалось, что эта бледность и отсутствие в глазах живого блеска могут быть следствием больного сердца.
— Здравствуйте, Харуё-сан! Вот видите, я привела долгожданного гостя. Тэрада-сан, это ваша сестра Харуё-сан.
По всей видимости, Мияко часто бывала в этом доме; она сняла обувь и уверенно зашла внутрь. Харуё смущенно потупилась.
Я впервые встретился со своей старшей единокровной сестрой, и первое впечатление оказалось неплохим, хотя Харуё никак нельзя было назвать красавицей: внешностью она обладала совершенно заурядной. Но воспитание, видимо, получила хорошее. Она излучала мягкость и доброту, и это как-то сразу успокоило меня, с души свалился камень.
— Ну как, Харуё-сан? Как вам младший брат?
— Он замечательный молодой человек… — Харуё снова бросила на меня быстрый взгляд, зарделась, как маленькая девочка, опустила глаза и смущенно засмеялась.
Я, кажется, понравился ей, и это тоже помогло сбросить сковывавшее меня напряжение.
— Ну что ж, пройдемте в комнаты. Бабушки заждались.
Мы последовали за Харуё по бесконечному коридору.
Внутри дом оказался гораздо просторней, чем виделся снаружи, и, пока мы шли по этому бесконечному коридору, меня не оставляло ощущение, что я нахожусь то ли в огромном храме, то ли в каком-нибудь другом общественном месте.
— Харуё-сан, а бабушки ждут где-то в глубине дома?
— Да. Они сказали, что поскольку сегодня впервые встречаются с господином Тацуя, то примут его в парадной зале.
Пройдя коридор, мы поднялись на три ступеньки и вышли к двум гостиным комнатам, площадью в десять и двадцать татами.[16]
Позднее мне рассказали, что дом неоднократно перестраивали и достроили зал, в котором даже принимали сегуна.[17]
В большой гостиной спиной к токономе[18] чинно сидели две старейшие представительницы семьи Тадзими — Коумэ и Котакэ. Поверх повседневной одежды они набросили на себя хаори[19] с фамильными гербами.
Увидев еще из коридора эти две фигуры, я был поражен.
Я когда-то слышал, что близнецы бывают однояйцевые и разнояйцевые, при этом однояйцевые близнецы чрезвычайно похожи друг на друга. Бабушки были просто одинаковыми.
Лет им было, вероятно, уже за восемьдесят. Седые волосы собраны в аккуратные пучки, фигуры миниатюрные и кругленькие. Они напоминали двух обезьянок — не лицами, а именно этой миниатюрностью. А лица как раз сохраняли следы былой красоты. Несмотря на преклонный возраст, у них был свежий, здоровый цвет кожи, плотно сомкнутые губы скрывали отсутствие зубов.
И все же в удивительном сходстве бабушек было что-то отталкивающее.
Не так уж редко мы видим молодых близнецов, и никакого неудовольствия при этом не испытываем. Но близнецы, которым перевалило за восемьдесят, почему-то вызывают чувство близкое к омерзению. Сходство было не только врожденное, но и, как говорится, благоприобретенное: одинаковые морщинки, одинаковые жесты, одинаковые улыбки.
— Бабушки! — тихим голосом обратилась Харуё к старушкам. — Госпожа Мияко и господин Тацуя.
«Да, — подумал я, — вежливость и уважение к старшим, похоже, отличительная семейная традиция дома Тадзими. Во всяком случае, если судить по поведению Харуё».
Бабушки благодарили Мияко за хлопоты, а я никак не мог разобраться, кто из них Коумэ, а кто Котакэ.
16
18