Выбрать главу

Когда дети в Деревне восьми могил капризничали, им говорили: «Вот придет черт с рогами-фонариками, он задаст тебе». И дети, вспоминая рассказы родителей о черте с двумя фонариками, прикрепленными к белому платку на голове и еще одним фонариком на груди, с висящим на поясе японским мечом и ружьем в руках, сразу же переставали хныкать. Кошмар, связанный с восемью могилами беглых самураев, не кончался.

Интересно, что большинство убитых или раненных Ёдзо людей не имело никакого отношения к Цуруко, тогда как те, кто был так или иначе связан с ней, не попались ему под руку.

Вот, например, учитель Ёити Камэи. Ёдзо, несомненно, люто ненавидел его. В тот вечер учитель был в соседней деревне у настоятеля буддийского монастыря и потому избежал опасности. А после всей этой бойни перевелся в другое место, подальше отсюда.

Или вот родители Цуруко. Услышав шум и сообразив, что дело принимает страшный оборот, они спрятались в сарае, в хранившейся там соломе. И тем самым спасли свои жизни. Даже ранены не были.

Те, кто успел вовремя убежать к родственникам, уцелели.

Цуруко вызвали в полицию, а через некоторое время она вернулась в деревню. Но односельчане относились к ней враждебно: была б сговорчивее, не было бы всех этих бед!

Жить в этой деревне у нее не было сил, да еще страх, что Ёдзо остался жив и в любой момент вернется, терзал ее, и Цуруко, прихватив ребенка, скрылась из деревни, и никаких известий о ней больше не было.

Как говорят старики, что случилось раз, случится и второй. В Деревне восьми могил вновь и вновь происходили убийства людей, жестокие, но какие-то странные и объяснению не поддающиеся.

Так прошло двадцать лет.

Наступили двадцатые годы эпохи Сева.[7] Ужасное и непонятное ощущение опасности царило в деревне.

Ну ладно, прелюдия оказалась слишком длинной. Пора открывать занавес и перейти к самой истории. Хочу извиниться перед вами, уважаемые читатели, но все изложенное выше имеет очень важное значение, а один из персонажей даже описывал все происходящее в своем дневнике.

О том, для чего я взял у него эти записи, я умолчу, так как к содержанию истории это отношения не имеет.

Посетитель

Хорошо помню, что безмятежное состояние вернулось ко мне лишь через восемь месяцев после возвращения из Деревни восьми могил.

Сейчас я сижу в новом рабочем кабинете на северной окраине Кобэ и любуюсь открывающимися взору холмами. Прекрасный, как на живописных полотнах, остров Авадзи у меня прямо перед глазами. Я неторопливо попыхиваю сигаретой и вдруг оказываюсь во власти какого-то странного чувства; мне вспоминается вся эта история.

По словам писавших о трагедии, у ее очевидцев от ужаса волосы вставали дыбом, а некоторые даже поседели. Взяв зеркало, я внимательно рассмотрел себя — да нет, седины у меня не прибавилось, но смутная тревога не уходила: настолько страшными были события, пережитые мною.

Хотя безмятежное настроение в последнее время вернулось ко мне, теперь я внезапно ощутил настоящий прилив счастья, и этим я обязан человеку по имени Коскэ Киндаити. Никогда я не мог представить ничего подобного. Если бы не этот сыщик небольшого роста, неприметной наружности, вечно взъерошенный, слегка заикающийся, — так вот, если бы он не появился в деревне, вряд ли бы я остался в живых.

Вот что сказал этот самый Коскэ Киндаити, покидая Деревню восьми могил, после того, как все беды наконец кончились:

— Человек, который втянул и тебя в такие несчастья, в своем роде диковинка. На твоем месте я оставил бы на память записи обо всем, что тебе довелось пережить за эти три месяца.

— Я тоже подумываю об этом, — ответил я ему. И в самом деле, пока в памяти сохранились детали, есть смысл зафиксировать их на бумаге.

Я решил взяться за перо как можно быстрее, однако ничего у меня не получалось: уж больно страшным оказалось пережитое, истощившее меня и физически и душевно; к тому же писать о подобных ужасах совсем непросто. Так я и тянул вплоть до сегодняшнего дня.

К счастью, теперь я окончательно пришел в норму. Убийства в деревне прекратились, здоровье мое полностью восстановилось. У меня, правда, нет уверенности, что я сумею написать нечто удачное, ведь я же не писатель. Ну да ничего, главное — изложить на бумаге все, что случилось и как именно это случилось. Иначе говоря, рассказать об имевших место фактах. Я рассчитываю, что сама необычность этих ужасающих событий компенсирует литературный дилетантизм.

вернуться

7

1926–1989 гг.