Катя очень медленно встала — и влепила экономке пощечину. После этого у нее и появился этот взгляд — поверх людей и даже, как порой думала Нина, поверх всей России.
_____
На веранде яркие цветы в горшках начали никнуть от жары, и жена старшего садовника поливала их; там, где она проходила, трава сверкала алмазной росой. Слева от Нины луг перед усадьбой спускался мимо огородов и оранжереи, за которой начинался сад, где росли яблони, груши, вишни. С одного края, позади дома, к саду примыкало Северное поле, а с другого раскинулось Южное поле, которое, идя под гору, в конце концов упиралось в речку. На другом берегу ее, за ивами и пчелиными ульями, начинались настоящие поля.
— Эй, вы, пошевеливайтесь! — добродушно прикрикнул садовник на мальчишек, разравнивающих гравий на подъездной дороге.
Скоро начнут подъезжать экипажи, сворачивая на развилке направо; левый поворот вел к городу, лежащему в трех милях.
Усадьбу построил папин дед, человек недюжинного ума, но большой чудак; весь дом возвели на одной плоскости из-за того, что его мать в детстве упала на лестнице и потом всю жизнь прихрамывала. В то время всякий гость, подъезжая к развилке, мог с уверенностью судить о настроении хозяина усадьбы: если тот пребывал в добром расположении духа, на передней веранде высоко на флагштоке реял флаг; если же хозяин хандрил и не желал никого видеть, флаг был спущен. Флагшток давным-давно сняли, зато на стене задней веранды до сих пор сохранилась фреска, написанная одним крепостным, талантливым живописцем. Цвета поблекли, местами стерлись, но фреска все еще была прекрасна — причудливый сад с пальмой, такой же, как в оранжерее (никто не знал уже, что появилось первым — настоящая пальма или ее изображение), с невиданными птицами и цветами.
Под сиренью в дальнем конце передней лужайки, там, где начиналась подъездная аллея, поставили столы. Большие уже были накрыты кружевными скатертями; кухарка в переднике нежно разглаживала простую белую скатерть на одном из столов поменьше. Стоящая рядом с ней женщина держала муслиновую шаль, которая должна была уберечь торт от ос. Нина, подсматривающая из окна, прижалась к ставням, когда двое мужиков, пошатываясь, вышли из парадной двери и, сойдя по ступеням веранды, понесли драгоценную ношу по мокрой траве. «Ай!» — взвизгнула кухарка, когда они споткнулись. Но торт не пострадал, его водрузили на столик, и кухарка тут же забыла о нем, принявшись бранить красномордую девку: если хоть одна тарелка из дрезденского фарфора будет разбита, кому-то здорово попадет. Муслиновая шаль взлетела к синему небу и вуалью опустилась на торт.
Всего было семь столов: один — под торт, два — для детей с гувернантками и нянями, и еще четыре, сдвинутые вместе, — для гостей. Нина была уже достаточно большая, чтобы сидеть со взрослыми, хотя и не такая большая, чтобы пить вино. Правда, папа дал ей пригубить шампанского, когда разговлялись после Петрова поста; в носу у нее защекотало от пузырьков. Но когда Нина спросила, можно ли ей сегодня попробовать вина, мама покачала головой.
Утром перед завтраком мужики принесли в ведрах лед из пещеры. Подле каждого стола стояло по два ведра, и во льду, на листьях салата, лежали осетровая икра, речные раки, копченая лососина. Разумеется, имелись специальные ножи и вилки для рыбы, однако в дальнем конце стола престарелая графиня Грекова невозмутимо ела лососину столовой ложкой. Мама была очень привязана к графине, которая в молодости прославилась как хозяйка литературных и художественных салонов. Глядя на графиню теперь, Нина невольно дивилась тому, что никто не выбранит ее за ложку и за ее желтые зубы. Впрочем, Нина слыхала, как тетя Лена говорила своей соседке, что почтенную графиню давно уже не волнует, что о ней думают люди, так что брани не брани — толку все равно не будет.
На другом конце стола зашел разговор об императрице-матери, которая уехала в Англию на похороны Эдварда Седьмого. Говорили, что она останется на лето в Англии. Еще говорили, что новый король, Георг Пятый, настолько похож лицом на императора, что они кажутся скорее родными братьями, чем кузенами. А затем державные кузены вылетели у всех из головы — Дарья хлопнула в ладоши, и девушки кинулись переменять блюда: тарелки из-под рыбы убрали, а их место заняли блюда с телятиной в сухарях с грибами, а также бараньи отбивные с изюмом, жареный гусь с яблоками и утка, покрытая апельсиновой и лаймовой глазурью.