— Я думаю это не совсем ваше дело, тем более что это было совершено по обоюдному согласию.
— Ой, не смеши меня, — хмыкнула Изольда, — представляю что это было за «обоюдное согласие». Девочке Вике и пикнуть не дали как она резко постарела на пару–тройку годков и стала «дипломированным преподавателем английского языка» — эту лапшу ты мне вешать не будешь.
— Хорошо, — обрезала Елизавета, — чего ты хочешь? Ведь ты не просто так пришла сразу сюда?
— А вот это другой разговор…, — обрадовалась Изольда, — я не спрашиваю можешь ли ты, я утверждаю что ДОЛЖНА. Думаю на первое время мне хватит десяти тысяч…
— Рублей, — в голосе Елизаветы просквозила надежда вперемешку с облегчением, но не тут то было.
— Долларов, дорогуша, долларов. Американских, зелененьких, с президентами, неужели неясно, — глумилась Изольда. Ей определенно доставляло немыслимое удовольствие состояние Елизаветы. Сейчас она и правда кипела от бешенства, но каменная сила воли не давала ей взорваться и дать волю чувствам. Конечно, она очень хотела наорать на нахалку и выгнать ее из кабинета, но это могло иметь гораздо более серьезные последствия…
— Какой срок, — холодно спросила Елизавета, — мне ведь нужно время.
— Неделя, — ответила Изольда, — ровно одна неделя, ни днем, ни часом больше, — она встала и, будто случайно, задела горшок с любимым фикусом Елизаветы. Глиняный сосуд сорвался с подставки и разлетелся на осколки, — ах, какая незадача, как такое могло случиться, мне так жаль, — притворно скривилась Изольда, — неделя. Помни.
Изольда прошла к двери и бесшумно вышла из кабинета. Елизавета застыла посреди кабинета обрабатывая все что только что случилось. В следующий момент она заорала:
— Марина Владимировна!!!
В следующий момент в кабинете оказалась секретарь Марина:
— Я разбила горшок с фикусом, найди техничку и пусть уберет землю и пересадит цветок… И пригласи ко мне Вику…
Вика сидела в своем кабинете и проверяла тестовые работы по грамматике, когда появилась Марина и сказала:
— Тебя просят к директору.
У Вики все внутри оборвалось — следовательно случилось что–то плохое. Очередное плохое из которых и состояла вся ее жизнь. Выйдя в коридор она увидела проходящую мимо Изольду. Наклонив голову она поздоровалась — Изольда же прошла мимо и взгляд ее был высокомерен и переполнен странного победного свойства. Это еще сильнее усугубило подозрения Виктории по поводу причины из–за которой ей предстоял визит в кабинет свекрови. Но она даже в страшном сне себе представить не могла что произошло:
— Я тебя убью, сволочь, — начала спокойным тоном Елизавета, когда Вика появилась на пороге, — твое волнение выдало нас Изольде! Она только что была здесь…
— И что она сказала? — спросила Вика совершенно обычным голосом, будто ничего не произошло.
— Она потребовала 10 тысяч долларов.
Вику обуял ужас. Хотя в глубине души она радовалась, что свекровь так круто вляпалась.
— И что вы решили, — все тем же спокойным тоном спросила Вика.
— Мы решим это с Александром сегодня вечером. Все это твоя вина.
Вика промолчала. Так как перечить больной на голову свекрови в ее планы не входило — это могло иметь не лучшие последствия.
— Скажите, это все что вы хотели мне сказать? — спросила Вика.
— Нет, не все.
— А что же еще тогда вы мне не сказали?
— Ты будешь обходить эту стерву стороной, не приближайся к ней на пушечный выстрел, даже если не будет возможности. Ты наше слабое звено и ты можешь допустить ошибку. Если ты ее допустишь — ты больше никогда не увидишь своего сына, а я постараюсь тебя упечь за решетку.
— За что? — испугалась Вика.
— За подлог. Ты ведь работала в школе по левому диплому?
— Но вы же тоже в курсе…
— И что с того? Ты этого не докажешь, — сказала Елизавета и улыбнулась.
— Вы не посмеете, — процедила Вика.
— А почему нет? Ты мне слишком дорого стоила. Какого черта ты вообще легла под моего сына и забеременела. Ты нам всем жизнь этим искалечила!!!
Вот такие вот откровения рождаются под горячую руку. Нельзя сказать, что Елизавета так не думала — скорее всего она сказала правду. Она ведь не умела за собой видеть какие–то провинности. Она считала что во всем виноват окружающий мир. И в чем–то была права…Собственно вся разборка могла продолжаться до бесконечности, если бы не зазвонил телефон. Елизавета взяла трубку: