Марк смотрел на Василису. Она лежала на застеленной кровати в подушках и дремала. Он смотрел на нее влюбленным взглядом и как мог успокаивал ее своими мыслями тем самым достигая гармонии. И это полное взаимодействие приводило Марка в восторг… Это было великолепно. Василиса открыла глаза и сказала:
— Мой ребенок. Он умер…
— Успокойся, дорогая, — сказал Марк. Он всегда смеялся над фразами–штампами в кино и вот сейчас сам произносил нечто совсем ординарное. Марк погладил ее по лицу, — все будет хорошо. Я тебе обещаю.
— Правда? — спросила его жена слабым голосом.
— Да. Я же сказал, что обещаю…
— Сказал, — ответила Василиса, — а вдруг ты солгал?
— Нет, я сказал правду, — произнес Марк полушепотом, — чистую правду. И я готов тебе это доказать прямо сейчас, — он осторожно опустился на кровать рядом с Василисой, сбросив тапочки.
— Чего ты хочешь, — безразличным голосом сказала Василиса.
— Я хочу чтобы тебе было хорошо.
Марк начал осыпать ее тело поцелуями. Сначала он целовал ее шею, а потом, подвинув шелковое одеяло добрался до груди. Страсть съедала его. Вскоре он освободился от сдерживавших его тренировочных штанов и футболки. Нежно опустившись возле тела Василисы он запустил свою руку ей под ночную рубашку и осторожно прикоснулся к ее плоти…
Василиса ровно дышала:
— Ты уверен что это поможет? — сказала она.
— Уверен, — сказал Марк и продолжил осыпать ее поцелуями.
Он обволок ее своим телом и опустился на нее сверху. Нежно поглаживая ее обессилившее тело он собирался сделать наконец–то ее счастливой, чтобы забылся этот кошмар с потерей ребенка, в конце концов все будет хорошо. Еще лучше прежнего.
— Я сделаю тебе столько детей сколько пожелаешь, — сказал Василисе Марк и вошел в нее.
Василиса широко открыла глаза и вскрикнула.
Андрей выбрался с «Тургеневской» и побежал к маршрутке. Всю дорогу его снова преследовала песня. Та самая… Улетаю… Улетаю… Мураками… Непонятно почему вдруг она снова прицепилась. И с чего все это.
Смеркалось. Солнце уже уходило за горизонт. Над городом заканчивал свою жизнь очередной день переполненный грязью, пробками, пылью и бессмысленностью. Городская грязь взлетала из под колес маршрутки чтобы забрызгать случайных прохожих и асфальт. Все это вкупе создавало очень мрачное зрелище и даже красивые яркие фасады высоток Лисьего острова не спасали положения.
Когда Андрей подошел к дому Марка и посмотрел наверх он увидел, что в окнах не горит свет. Это был первый момент, когда ему показалась что не все нормально.
В лифте его снова посетило это странное ощущение. И, опять прицепилась эта песня про Мураками…
Он вышел на площадку и открыл дверь. Уходя в прошлый раз он прихватил их для себя, все равно Марк был невменяем. Пищу ему приносила какая–то соседка и у нее был свой ключ. Ел он что либо или нет Андрей не знал.
Когда он вошел в квартиру ему резко ударил запах сырости и запустения. Такой пустой и пронизывающий — как будто в этом доме все уже давно умерли. Оставив это ужасное ощущение Андрей вошел в гостиную. Диванные подушки раскиданы в разные стороны, зеркало разбито и на полу валялись осколки. Пища на кухне в коробке была вскрыта и даже немного съедена. Вероятней всего в тот момент когда Марк возвращался к реальности.
— Похоже все гораздо хуже чем я мог себе представить, — сказал Андрей сам себе и в этот момент услышал громкий скрип кровати в спальне и крики Марка:
— ВАСИЛИСА!!!
И снова скрип.
— ВАСИЛИСА!!!
Андрей прошел в спальню. Увиденное им зрелище ужасало и шокировало. Марк лежал на животе на диване, одетый в джинсы и футболку. Босые ступни были изрезаны в кровь, скорее всего осколками зеркала. На подушечках виднелись синяки и нагноения.
Джинсы Марка были расстегнуты и приспущены. Он держал в кулаке свою плоть, которая от возбуждения расширилась и увеличилась. Он делал резкие движения вверх–вниз отчего на подушку, в которую он упирался выбрызгивалась белая жидковатая масса. Марк орал.
— ВАСИЛИСА!!! — а по его лицу струились слезы.
Кровать скрипела.
— ВАСИЛИСА!!!
Андрей отвернулся. Он не мог смотреть на то как Марк насиловал свою плоть, представляя себе бог знает что.
— Господи, какой кошмар, — сказал Андрей и ощутил позывы к рвоте. Он бросился в туалет и его вырвало. Он смотрел в бездну фаянсового аксессуара, а в глазах все еще стояла сцена мастурбирующего Марка. Из спальни продолжали слышаться крики: