Вика на сей раз увидела нечто совершенно странное — она шла по лестнице и увидела открытую квартиру. Она вошла и услышала в дальней комнате странные стоны. Квартира выглядела очень запущенной — шторы сорваны и валялись на полу, зеркало разбито, диванные подушки разбросаны, одна выпотрошена. В воздухе плавал аромат смерти — именно так его идентифицировала Вика. За окном был солнечный снежный день, во дворе за окном дети лепили снеговика. Стекло в окне поменяло цвет и начало скручиваться к центру.
Испуганная Вика зашла в ту комнату и увидела мужчину, который лежал на кровати и стонал. Она опустилась рядом с ним и ей стало очень хорошо, от исходившего от него тепла. Обняв его она провалилась в его тепло и отдалась ему всецело…
— Виктория, — раздался мужской голос.
Но она не реагировала продолжая падать в эту бездну тепла, исходившую от этого странного и измученного человека…
— Виктория, проснитесь…
Вика открыла глаза и увидела перед собой… адвоката Булюкина в медицинском халате. Она лежала в палате. В окна пробивался солнечный свет. На окнах были решетки:
— Виктория, — снова сказал адвокат.
Стоп. Теперь она уже осознавала где она, кто она и что происходит:
— Как вы здесь оказались? — спросила Вика адвоката, приподнявшись с койки на локтях и сев на подушку, облокотившись на край.
— Ну… Это моя работа, — ответил ей Булюкин, — вы попали в беду, вот я и здесь.
— Да… Только вот кто именно вас НАНЯЛ, — сказала Вика сделав упор на последнее слово. Она отлично знала, что адвокат Булюкин берет очень много денег за свои услуги.
— Вы не поверите, но я САМ себя нанял, — улыбнулся адвокат, — так уж получилось что мы должны были оказаться с Вами на разных сторонах баррикад, однако, я слава богу знаю гораздо больше чем должен был знать. О том что Вас арестовали, — он постоянно давил на это «Вас» создавая впечатление того, что Вика для него очень важный клиент, ужасно дорогой, — мне сказал мой сын, он ведь учится в вашем классе…
— Да, — сказала Вика по прежнему не совсем понимая, почему это светило права находится в ее палате в тюремной больнице, — но ведь это не повод…
— Вы не знаете всего. Я похлопотал чтобы вы находились в отдельной палате, и чтобы Вас не перевели обратно в тюрьму. Хотя с вашей травмой вы проваляетесь здесь еще недели три. За это время я должен Вас отсюда вытащить.
— Меня? — окончательно вышла из себя от непонимания происходящего Вика, — да с какой стати вы со мной как с писаной торбой носитесь? Кто я вам?
— Вы — человек, которого несправедливо обвинили в убийстве моей гражданской жены.
— Что??? Изольда была вашей женой???
— Мы не были расписаны, — сказал Булюкин, — познакомились на курорте, жили вместе три года, она очень привязалась к моему сыну, но узнав что в его школе работаете вы и Елизавета — очень оживилась и заинтересовалась. Вы ведь помните что она хорошо знала вашу тетю…
— И мою мать она тоже должна была знать, — сказала зло Вика, — а ее шантаж только взбесил свекровь, она совсем как собака стала. В ней и так человеческого мало. Машина и все тут. А после этого она просто буйная стала.
— Ведь это она обвинила Вас в убийстве. Сказала следователю, что Вы сами признались ей и ее сыну в больнице, что убили ее, — произнес Булюкин холодно, — именно поэтому вас и арестовали.
— Вот сволочь, — прошипела Вика.
— Поэтому я здесь. Я хочу чтобы вы помогли мне. Расскажите следователю всю правду о подлоге — с вашими словами все будет доказать очень просто — ведь записи о вашем рождении в Архангельске никто не исправлял, и в университете будет несложно доказать…
Со словами «университет» у Вики всплыла в памяти свекровь и ее слова о том, что раскрытие подлога ударит по ней и по Денису в первую очередь, и что если она проболтается, то сначала ее ждет позорное увольнение с большим взысканием, а потом — потеря сына — и в итоге все равно тюрьма…
— Я ничего подтверждать не буду, — твердо сказала Вика.
— Как это не будете? — изумился Булюкин. Было заметно что к такому раскладу он определенно не готов, — вы понимаете что своим молчанием вы повесите на себя убийство?