«Если бы она была сейчас жива, то обязательно разыскала меня и забрала из сиротского приюта. Настоящая мама делает именно так».
— Эй!
София вздрогнула. Погруженная в свои мысли, девочка совсем забыла про очередь в кассу.
— Извините, — произнесла она, не поднимая головы, и положила руки на книжку с билетами. — Сколько, вы сказали, вам нужно?
И София подняла глаза.
Это был подросток. Мальчик, по всей вероятности, почти ее ровесник. У него были курчавые волосы, но они отнюдь не выглядели как жуткая копна волос Софии, превращавших голову девочки в запутанный клубок из красной соломы. Нет, его кудри были обильными и легкими. Казалось, их только что слепила в завитки рука какого-нибудь скульптора. Глаза у мальчика были темными-темными, а вокруг носа едва виднелись веснушки. Он был худым и слишком высоким для своего возраста, и София вдруг подумала, что он — самое лучшее, что она когда-либо видела в своей жизни. Неизвестно почему, у девочки перехватило дыхание. Он был такой… такой совершенный, и у него был такой зрелый и страдальческий вид… А эти глаза… черные колодцы, в одно мгновение поглотившие ее всю, без остатка.
— Один билет, — произнес мальчик.
София вернулась на землю. Он посмотрел на нее с недовольной физиономией человека, которому приходится общаться с придурком.
— Да, я… извини… не…
— Так ты дашь мне билет или нет?
Достаточно было одного мгновения, чтобы в этих глазах появилось глухое раздражение. Ставшие еще более темными, почти черными, они при этом казались еще прекраснее.
Дрожащие пальцы Софии никак не могли оторвать билет. Наконец билеты просто упали на пол.
— Проклятье… Одну минуточку…
София сползла со стула и принялась шарить по полу.
— Уже иду! — воскликнула девочка.
Но когда она снова появилась в окошке, мальчика уже и след простыл. Расстроенная, София с чувством полной растерянности огляделась по сторонам. Ну почему все так случилось?
«Конечно, так и должно было случиться, потому что ты полная дура!» — сказала она себе.
— Три, будьте добры.
София посмотрела на покупателя. Отец с ребенком за спиной и с изящной женщиной под руку. Девочка в одно мгновение оторвала три билета.
«Но почему же сейчас у вас все получается, проклятые пальцы?»
Касса закрылась на четверть часа позже. София пребывала в полной прострации. Мальчик с темными глазами запал ей в сердце. Но едва девочка вспоминала, какой идиотский вид у нее был, ей становилось дурно. София потрясла головой, чтобы избавиться от неприятного чувства. Но даже осознание того, что совсем скоро ей придется выйти на арену, не могло отвлечь ее от этих мыслей. Куда бы она ни смотрела, повсюду были эти глаза. У Софии, как и в прошлый вечер, возникло странное ощущение в животе, но это отнюдь не имело ничего общего с ожидавшим ее в скором времени выступлением. Нет, причиной этого беспокойства был тот подросток, которому она не смогла продать билет.
Потом София услышала взволнованные голоса. Маркус. Но Маркус никогда так не кричал. Достаточно ему было немного повысить голос, и люди успокаивались. На этот раз ему и в самом деле пришлось повысить тон.
— Где ты пролез? — спрашивал он.
— Да нигде я не пролезал!
Софию едва не хватил удар: это был его голос. Он произнес тогда всего лишь несколько слов, и тем не менее девочка сразу узнала его. София метнулась ко входу. Это был он.
— Ах нет? А что ты делал под навесом, наполовину внутри, наполовину снаружи?
— Ваше выступление не стоит этих денег, — с ухмылкой возразил мальчик, засовывая руки в карманы.
Внезапно все стало терять свои очертания, сползая в густую массу неопределенного цвета.
А в центре этой картины стоял он. Камуфляжные штаны, рубашка в бело-голубых квадратах и под ней — поношенная выцветшая футболка. Прямо на груди виднелась крошечная дырка. Каждая деталь этого образа намертво отпечаталась в мозгу девочки.
Мальчик увидел Софию и указал на нее рукой:
— Это она во всем виновата, а деньги у меня есть.
София пришла в себя. Маркус посмотрел на нее, а мальчик тем временем зажал в кулаке мелочь, которую достал из кармана штанов.
— Это она не захотела продать мне билет, разберитесь с ней.
Маркус сначала недоверчиво посмотрел на мальчишку, а потом обернулся к Софии:
— Что это за история?