— Твой отец женился на мне, потому что любил меня, — с достоинством ответила она. — Не было никаких сомнений, кому он достанется.
Она погрузилась в письмо.
— Если ей одиноко, — спросил Джуниор, — может, ты попросишь её приехать и немного погостить у нас?
Мальчик опустился на верхнюю ступеньку крыльца, вытащил складной нож и попытался ногтем поддеть лезвие.
Эдна задумалась.
— Не знаю. Может, лучше сперва посоветоваться с папой.
Пухленькие пальчики Элейн пробрались через качельные подушки прямиком к книге сказок, украдкой подняли её с качелей и положили на подоконник за спиной. Девочка повернулась к матери, невинно округлив глаза.
— Лучше я пойду и посмотрю, не выздоровели ли мои заболевшие куколки, — сказала Элейн. Когда ей надоедало играть с куклами, те считались больными. Она спрыгнула с качелей на пол, так энергично оттолкнувшись, что качели яростно задёргались из стороны в сторону, а Эдна сердито глянула вверх, на цепи, взвизгнувшие в потолочных крюках.
Элейн очень мягко прикрыла за собой дверь и, через захламлённую гостиную, прокралась к выходящему на крыльцо окошку. Эдна вскрывала очередное письмо, а Джуниор испытывал лезвие ножа, срезая кромку с ботиночной подошвы.
Элейн, высунув от усилий язык из уголка рта, медленно просунула руку через прореху в сетке, стараясь не поцарапаться о торчащую проволоку. Она втащила книгу сказок внутрь и с ликованием вновь прижала её к груди. Девочка скорчила поглощённой чтением матери страховидную гримасу и понесла книгу наверх, в сомнительную святыню своей комнаты.
В кресле у торшера, как обычно, сидел Ральф Торп. Когда-то он был жизнерадостным и привлекательным; теперь же стал апатичным и осунувшимся. Он не произнёс ни одного осуждающего слова, пока искал свою незавершённую повесть с продолжением в одном из журналов, которые Эдна впихнула в газетницу, позагибав им уголки. Читал он в молчании.
Эдна сидела на диване, а рядом с ней стояла битком набитая корзинка для рукоделия. Эдна пришивала кружевной воротник к платью, держа его в руках.
— Вот пропасть! Опять вышло неправильно! Ну, мне начхать. Оставлю, как есть. Всё равно никто не заметит.
Ральф перелистнул страницу журнала и отложил его. Элейн увлеклась вырезанием бумажных куколок с последней страницы повести.
— Что это за обедом дети говорили про Миранду? — поинтересовался Ральф.
Эдна уставилась на него. В их взглядах не сохранилось даже остатка чувств — ни любви, ни ненависти.
— Сегодня от неё пришло письмо. Она говорит, что денег от маминой страховки уже не осталось и не знает, куда ещё обратиться. Разумеется, она намекает, что не отказалась бы приехать сюда и погостить у нас — и ведь нет никаких причин, почему бы так и не поступить, верно?
Ральф молчал и смотрел мимо неё, от воспоминаний его лицо помягчело. Эдна забеспокоилась.
— Наверное, она ещё по тебе сохнет! — презрительно усмехнулась она. — Помню, видела твою фотографию в её комнате, когда я возила Элейн в Ганновер, повидаться с ней.
Она весело улыбнулась, но глаза остались жёсткими и замкнутыми.
Её муж поджал губы.
— Кроме того, — добавила Эдна, теребя кружевной воротник, — ещё и дети: я не могу заботиться о них и при этом выполнять всю домашнюю работу. Я не становлюсь моложе и, в конце концов, мне нужен небольшой перерыв, чтобы отвлечься.
Её расчётливый взгляд огорошил Ральфа. Он поднял журнал и уставился в текст, скрывая лицо.
— Я всегда говорил, что тебе следовало бы нанять прислугу, — неуверенно пробормотал он.
— Да, помню. Но я пыталась экономить, занимаясь всем сама. Думала, ты оценишь.
Пальцы её мужа на журнале вздрогнули.
— Но теперь я поняла, что дальше так не могу. Так что… ну, я подумала, мы могли бы сэкономить и всё равно получить помощь в домашних делах, если пригласим Миранду приехать. Она может поселиться в мансарде — там всё равно полным-полно старья и это удержит её подальше от нас, если мы захотим пригласить гостей.
— Почему бы не отдать ей комнату Элейн, а ту переселить в мансарду?
Эдна в ужасе воздела руки.
— Ральф Торп, за что ты хочешь поступить так с собственным ребёнком!
— Тогда зачем поступать так с Мирандой?
Эдна покраснела и опустила взгляд на шитьё.
— Это совсем другое. Она старше — жара не будет докучать ей так же, как Элейн. Элен хрупкая.
Она с вызовом поняла глаза.
— Ладно — так мне звать Миранду?
Ральф пожал плечами, в его глазах мелькнуло страдание.
— Как хочешь.