Большинство соседей отнеслись к семьям Лопез дружелюбно и были рады их видеть, и те быстро прижились в новом доме. Беатрис и Эдуардо нашли работу с зарплатой повыше на заводе по производству чили, а Алехандро без проблем устроился в крошечный местный полицейский участок. Он часто успевал заехать домой на обед и больше никогда не опаздывал к ужину: он говорил, что «в этом городе нет ничего, даже отдаленно напоминающего преступность». Темные круги, постоянно залегавшие у него под глазами во время бесконечных смен в Чикаго, посветлели. А София могла оставаться дома и следить за детьми, потому что ее доход больше не был столь необходим для семейного бюджета.
София, вешавшая белье, вынуждена была признать, что капля дегтя в бочке меда была: через дорогу жила Та Старая Расистка. Миссис Шнайдер всегда следила на ними сквозь занавески, как будто думала, что так ее не видно. И каждый раз, когда Старая Расистка выходила на дорожку перед домом, чтобы забрать почту, она так сверлила взглядом дом Лопез, как будто они украли ее пенсию.
Заслышав крик, София подумала было, что Даниэль опять поколотил Камилу. Ему много раз говорили, что не следует бить двоюродную сестренку, но их ссоры все равно обязательно заканчивались шлепками и ударами, если рядом не оказывалось взрослых. Камила тоже давала сдачи, но при этом умела профессионально делать вид, что виноват только Даниэль.
Младшая дочь была прирожденной актрисой, и каждая крошечная шишка, синяк или тычок заканчивались водопадом слез и мелодраматичными обвинениями в духе фильмов с Джоан Кроуфорд – или точнее того фильма про Джоан Кроуфорд, как он там назывался? Там были страшно наигранные эмоции, и, кажется, Камиле инструкции выдавал тот же самый режиссер. У Софии успел выработаться иммунитет к этим представлениям, но отца девочке удавалось обмануть – он не мог поверить, что его маленькая принцесса просто разыгрывает спектакль.
Женщина шагнула в сторону задней двери в дом, но остановилась. Кричали не внутри, а снаружи. Дети вышли на лужайку перед домом? Алехандро не стал отсоединять опрыскиватель от садового шланга, чтобы ребята могли порезвиться в воде в жару, но София не слышала, чтобы они поворачивали кран.
Вал вышла к двери – глаза круглые, за спиной сгрудились Камила и Даниэль.
– Что это было?
София покачала головой:
– Я думала, это вы.
Сказав это, она осознала, как глупо это звучит. Шум не был похож на детские крики: звуки бурного веселья или столь же бурных ссор. Этот крик был непрерывным, невероятно долгим и всеобъемлющим. Как можно кричать так долго и даже не сделать паузы, чтобы набрать в грудь воздуха?
– Оставайтесь тут, – приказала София.
В ту же секунду Камила попробовала оттолкнуть Вал, чтобы последовать за матерью – младшая была до ужаса любопытной, – но сестра ухватила ее за талию прежде, чем та успела сбежать.
– Эй! – возмутилась Камила и пнула сестру в голень каблучком.
– Ау! – крикнула Вал и уронила малышку на землю.
Камила упала и сразу начала выть, как будто сломала лодыжку.
– Довольно, – отрезала София и решительно взмахнула рукой. Ее родительский тон прозвучал так сурово, что Камила сразу прекратила притворно плакать и удивленно посмотрела на мать. – Вы все останетесь тут, пока я разведаю, что случилось, и вы ни шагу не сделаете из дома, или до конца лета будете сидеть по комнатам.
– Да, мама, – сказала Вал.
– Да, мама, – повторила Камила.
– Да, тетя София, – отозвался Даниэль.
– Я скоро вернусь. Если не приду через пятнадцать минут, звоните папе в полицию.
Вал обернулась и посмотрела на часы, чтобы начать отсчет. София знала, что с детьми все будет в порядке: младшие уже через пару минут забудут, куда она ушла, и вернутся к своим обычным занятиям.
Женщина обошла дом с левой стороны и вышла на дорогу. Гаража в доме Лопезов не было – только открытая полоска асфальта, растянувшаяся параллельно дому, от переднего двора и до заднего крыльца. Алехандро и Эдуардо подумывали организовать какой-то навес для автомобилей, хоть самый простенький. Из-за летнего зноя находиться в машинах было невыносимо.
Дойдя до почтового ящика у начала съезда, София остановилась, стараясь определить, откуда доносятся крики. Их дом находился в тупике, так что иногда эхо искажало звуки.
Других соседей, видимо, не было дома – или были, но их мало интересовал источник шума. София оказалась единственным человеком, что вышел на улицу, и капельки пота уже заблестели у нее на лбу.