- Нам имена не положены.
- Кому это, «нам»?
- Я начинаю сомневаться, кто из нас двоих — дуб. Прости, конечно, но ты сам нарываешься на комплименты.
Матвей Николаевич пропустил эту язвительную реплику мимо ушей. Существо, видимо, кем бы оно ни было, по-другому изъясняться не умело.
- И как мне к тебе обращаться?
- Да хоть горшком назови! С меня не убудет.
- Хорошо. «Старое бесхозное полено» подойдёт?
Маленькая месть состоялась. Что-то там зашуршало и зашелестело в кроне гиганта, и на Матвея Николаевича упали два свежих дубовых листа.
- Обиделся?
- Больно нужно!
- Да ладно. Я же не со зла.
Их первая беседа длилась не слишком долго. Так, обсудили всякие мелочи для общей полезности, находя точки пересечения во взглядах и темы, которые придётся в дальнейшем обходить стороной.
- Вон, твои объявились, - проворчал неожиданно дуб. - Сейчас начнут плед на тебе поправлять и здоровьем интересоваться. Умолкаю.
И действительно, сзади незаметно подошла невестка. Подобрала концы одеяла и подоткнула их под сидящего.
- Ну, как ты, папулечка? - спросила она.
Матвей Николаевич молчаливо и преданно улыбнулся ей в ответ.
- Через десять минут будем ужинать. Сразу тебя забрать или ещё посидишь?
- Ещё посижу, - торопливо сказал старик — ведь не мог же он, не попрощавшись, исчезнуть до завтра с веранды.
Невестка удалилась, и Матвей Николаевич прошептал:
- Ты где?
- Всё там же, - вторя ему, шёпотом, отозвался дурачащийся дуб.
- Мне пора.
- Слышал. Не глухой. Смотри, не передай на ночь.
- Постараюсь, - в тон ему отозвался старик.
Как легко догадаться, ночь выдалась для Матвея Николаевича беспокойная. Он ворочался с боку на бок, кряхтел и вздыхал. А всё потому, что никак не выветривались из головы события прошедшего дня.
Никаких выводов относительно природы явления он намеренно не делал, прекрасно понимая, что подобные рассуждения заведут его в тупик. Или хуже того — заставят сомневаться в умственном здравии. Он лишь вспоминал обрывки состоявшегося в саду разговора, поражаясь тому, насколько интересным он оказался.
«Палец ему в рот не клади, - подумал Матвей Николаевич. - Языкастый и бесцеремонный. Кстати, почему я про него всё время — он да он. Может, он как раз — девочка».
Так его и спросил в лоб на следующее утро, едва поздоровавшись.
- У нас, деревьев, этих глупостей нет, - ответил тот.
Матвей Николаевич со смехом хлопнул по коленям руками.
- У вас, прямо-таки, катастрофа: чего ни хватись — нету.
- Давай не будем обобщать и делать скоропалительные выводы, - буркнул дуб. - Ты про девочек-мальчиков сейчас спросил — вот и разберём этот вопрос. Согласен? Без обиняков скажу тебе, как другу: все ваши человеческие беды — от разделения. Женщины и мужчины. Свои и чужие. Богатые и бедные. Где глаза видят разницу, там руки тянутся к тому, чтобы её устранить. Любым способом, вплоть до физического уничтожения конкурента.
- Тебе бы лектором-пропагандистом в обкоме комсомола работать, - похвалил Матвей Николаевич. - Слова — чисто стрелы. В самое сердце разят. А может, так оно и есть? Душа бывшего партийного работника вселилась в ничего не подозревающее дерево, как тому учит индийская философия.
- Во-во! Ты только подтверждаешь сказанное мною. Вам во что бы то ни стало нужно под действия свои какую-нибудь теорию подвести. Чтобы, значит, выдуманной правотой от греха заслониться. А мы живём себе и горя не знаем. В единении с природой и, что ещё более важно, в согласии с собой. Дождём обмыло — радость. Солнышко выглянуло — благодать. И у сородичей моих — то же самое.
- Скукота-то какая!
- Да уж. То ли дело, собраться пьяной толпой и драку учинить. Или сарай соседа спалить, чтобы не выпендривался.
Глупости говорило дерево. Матвей Николаевич явственно видел дыры в его логике, да такие огромные, что и ребёнок разобьёт их без малейших усилий. Плохо только, что он утратил былую поворотливость ума. И всё же сдаваться так просто он не собирался.
- Ещё неизвестно, на какие подвиги тебя бы потянуло, будь ты снабжён ногами. Небось, так бы и побежал вон к тому забору и накостылял товарищу за то, что у него и солнца больше, и простора.
Матвей Николаевич показал рукой в сторону молодого дубка, горделиво возвышавшегося над другими деревьями.
- Что скажешь?
- То и скажу, что свои человеческие наклонности пытаешься примерить ко мне.
- Ох, и упрямый ты, братец! С места не сдвинешь.
- На том и стоим.
В тот день они ещё многое обсудили: и политику, и падение нравов, и цены на нефть. Не соглашались друг с другом, отпускали язвительные шуточки. И до того увлеклись, что не заметили, как внучата Матвея Николаевича прокрались в сад и подслушали их разговор. Неловко получилось.