- Помидоры черри, 3 уп.
- Гран Падано, 1/4 головки
- Гауда, 2 уп.»
Лучше бы я так хорошо, с первого раза, запоминала стихотворения, которые нужно учить в школу. Когда у меня не получается, я начинаю их ненавидеть. Мира считает, что, раз мы не ходим в школу, то нужно быть усерднее. А я думала, когда мы уезжали, что теперь все будет наоборот. И что не будет никакой школы.
Наконец, мне кажется, что я готова. Я поворачиваю дверную ручку и сбегаю вниз по ступенькам крыльцам. Отчаянно машу списком над головой, чтобы мама точно увидела и не уехала.
Мама вздыхает, когда я подлетаю к водительской двери, и протягивает руку через открытое окно.
- Почему так долго?
Я запинаюсь, поспешно пожимаю плечами, потому что не могу найти слов. Самуэль на меня не смотрит. Он думает о чем-то серьезном, я знаю по тому, как он держит пальцы у самого лица и рассеянно трогает губы.
- Ладно, мы поехали, - говорит мама, скользит взглядом по списку и убирает в сумку. Она даже не заметила, что я только что плакала.
Каждый раз, когда мама едет в город, Мира выдает ей список продуктов. Конечно, лучше было бы, если бы Мира сама ходила в магазин. Маму такая рутина раздражает, а Мире не то что бы нравится, но она разбирается. И справляется гораздо быстрее. И все равно мама почему-то никогда не берет ее с собой.
- Вернемся вечером, может быть, поздно. Передай Мируне, что ужин на нас можно не готовить.
После этих слов машина медленно выезжает на дорогу, а потом мама прибавляет газу и исчезает среди деревьев. Торопится, но даже, наверное, не по делам. Она хочет их быстрее завершить, чтобы вернуться обратно.
Я остаюсь одна и какое-то время не сдвигаюсь с места. Думаю о том, как Самуэлю все-таки повезло. Несмотря на то, что мне нравится дом, я тоже хотела бы погулять по городу, пускай мама и говорит, что он маленький и неинтересный. Ведь немного надоедает все время бродить по одним и тем же комнатам, даже если они такие красивые...
Теперь же я сижу у двери Аманды и все пытаюсь придумать повод, чтобы зайти внутрь. Мне очень хочется ее увидеть, очень хочется обнять, развеселить, хотя я не умею... Но я знаю, что нельзя. Ей это не понравится. Мира объясняла мне, что Аманда не любит быть слабой при других, но я все равно не понимаю. Когда я падаю и ударяюсь, мне не хочется, чтобы меня жалели, потому что я уже взрослая. Но когда я плачу, потому что кто-то обидел меня, мне хочется, чтобы рядом появился другой кто-то и прижал к себе крепко-крепко...
Я все жду, но повода не находится. Поэтому я просто сижу, прижавшись спиной к двери, и слушаю. Аманды не слышно, как будто ее там нет, и мне это не нравится. Наконец мне приходит идея!
Я тут же вскакиваю. Бегу в свою комнату и хватаю со стола незаконченный ловец снов. Нет никого, кто помог бы мне с узором, лучше, чем Аманда. Я подлетаю к ее двери, но тут же замираю и думаю, а вдруг она только разозлится? Однако потом собираюсь с духом и заставляю себя постучать.
- Аманда... можно войти? – выдыхаю я и тут же быстро добавляю:
- Мне нужна твоя помощь, пожалуйста...
Иногда Аманда просто не слышит, когда к ней стучат, потому что громко слушает музыку в наушниках, но в этот раз она отвечает сразу. И голос у нее спокойный, без хрипотцы. Я безумно рада его слышать.
- Конечно, Яннике, заходи.
Я открываю дверь и тихонько прошмыгиваю внутрь. Вначале чувствую себя чужой, но, заметив, что Аманда даже слабо улыбается мне, успокаиваюсь.
Ее комната не особо обставлена, как и другие. Нет кровати, шкафа, стола, но она выглядит на удивление обжитой и даже уютной. Наверное, потому что Аманда расстелила на полу, прямо в центре, плед в шотландскую клетку из нашей квартиры. Я смотрю на него, и мне вспоминается горячий чай с молоком и медом, и тут же становится тепло и хорошо.
Поверх Аманда набросала декоративные подушки, тоже из дома, и лежит, свернувшись калачиком перед высоким напольным зеркалом, которое выдвинула в середину комнаты.
Я знаю его секрет. Подхожу ближе и заглядываю на оборотную сторону, проверить. Хотя знаю, что рисунок никуда не денется. Я провожу по шершавой деревянной поверхности, повторяя пальцами спицы веретена. Рисунок полустертый, мама специально обработала его так, как будто ему уже лет сто или даже больше.
Аманда улыбается и бесстрашно толкает оправу зеркала. И оно крутится, тяжело, неповоротливо, но крутится. Пламя маленькой свечи у ног Аманды трепещет и мелькает в исчезающем и появляющемся отражении. Я отступаю назад и прячу руки за спину. А потом встречаюсь с заговорщицким взглядом Аманды, и мы обе широко улыбаемся. Мама запрещает делать подобные вещи, но сейчас ее дома нет. А Аманда любит нарушать ее запреты, все мы это знаем. К тому же я считаю, что сегодня она даже имеет право, совсем немного.