Следующим утром вторая дочка обнаружила на пороге бабочку, побежала за ней по тропе бабочек и исчезла в лесу. Когда мама вернулась домой, лишь только ее младшенькая не капризничала, а тихо сидела в углу и смотрела в окно. Тогда мама и поняла, что случилось – никого родного у нее не осталось, кроме младшей дочки, самой любимой. В печи раздалось злобное хихиканье, и она увидела, что огонь уже потух. Не успела она зажечь спичку, как коварный эльф появился перед ней и принялся напевать:
Первое дитя потеряла -
На цветов тропе
Второе дитя прозевала -
На мышей тропе
Третье дитя прогадала -
На бабочек тропе
И четвертое потеряешь!
Мать испугалась и прижала младшую дочку к груди.
- Никогда не отдам тебе самое дорогое! – закричала она. – Что ни делай, ее не получишь!
Но эльф только коварно захихикал в ответ.
- Что ни делай, а я все равно найду способ. Рано или поздно ты уйдешь, тогда я ее и заберу!
Мама осознала, что так оно и случится, но все равно не готова была расстаться с последней дочкой. И тогда вдруг поняла, что делать.
- Хочешь, чтобы я чужих детей чужих нянчила? Не своих, твоих хочешь, чтобы спать укладывала и кормила по три раз в день? А перед сном колыбельные пела? Славно, пусть так и будет. Только ты моих дочек и сына домой верни, а взамен им я в холмы уйду, и уж явно там больше пригожусь, чем четверо человеческих детей.
Так сказала мама, и крохотные глазки эльфа тут же зажглись злобным огоньком, и он заплясал на месте от удовольствия, запрыгал, а потом потер руками и говорит:
- Что ж, мне нравится твое предложение. Ты совсем не глупа! Пусть так и будет, но знай, что своих детей ты больше не увидишь. Впрочем, не печалься, день-два, и совсем скоро ты их позабудешь!
Так договорились эльф с мамой, и он вернул ей детей, а своих обратно под землю забрал. Всего лишь один вечер провела мама с родными, а на следующее утро ушла и больше не вернулась. Исчезла в холмах, и с тех пор никогда и никто не видел ее ни в деревне, ни на улицах города. Так и заканчивалась эта сказка, как бы я ни мечтала о другом конце, как бы ни надеялась, что когда-нибудь мама обхитрит волшебный народец и вернется обратно в мир людей.
И каждую ночь после того, как Мира рассказывала мне эту историю, я представляла, как должно быть страшно и жутко в волшебных холмах, под землей. Ведь феи, эльфы и другие волшебные существа не во всех сказках добрые...
Мне тогда было лет пять, и я была самой младшей, потому что Ли еще не родился. И я верила, что именно я была тем самым ребенком, которого мама любила больше всего. Ради которого пожертвовала бы собой...
Но теперь, вспоминая, как она порой кричит, или смотрит на меня очень совсем не по-доброму, я уже не уверена, что это так... Когда мне плохо, я думаю про это сказку и каждый раз задаю себе вопрос, а смогла бы так поступить наша мама? И что думает Мира? Зачем она придумала историю наоборот, где эльфы забрали маму, а не детей, как на иллюстрациях Рекхема. Но я не спрашиваю у Миры, уверена, она считает, что я уже забыла. Однако я все помню.
15. МИРУНА
Люди часто спрашивают, почему у нас такие разные имена. Сочетание Аманда и Самуэль, понятное дело, никогда не вызывает вопросов, но вот Ли, Яннике и Мируна часто приводит окружающих в замешательство.
Ответ очень прост, и дело даже не в разных отцах, о которых мы с Ли, к примеру, ничего не знаем. Всего лишь очередная мамина прихоть - каждый из нас назван в честь ее кумиров: фотографов, дизайнеров, художников, архитекторов. И будь это деятели прошлых веков, а не современники, я бы давно уже отгадала, кто есть кто. Но это еще одна тайна, в которую мама нас не посвящала.
Из всех наших тезок по чистой случайности я знаю именно Мируну. Мируну Владеску, румынского фотографа. И не могу сказать, что особенно этому рада. Лет в пять-шесть, я неожиданно наткнулась на файл с ее работами у мамы на столе. Не помню, что я вообще забыла в ее кабинете в тот день, ведь заходить туда всегда было строжайшим табу.
Это была жуткая, пугающая фотосессия с голыми телами, белыми на фоне черного леса, и тогда она потрясла меня до глубины души. Дрожащими пальцами я спешила убрать фотографии в файл, чтобы не выдать себя, но больше всего мне тогда хотелось выбежать из комнаты и забыть эти образы навсегда. Лес, темный и мрачный, скрюченные старые деревья, густые колючие заросли. И повсюду – обнаженные человеческие фигуры с вывернутыми руками и запрокинутыми головами, в плену спутанных ветвей, в глубоких оврагах и даже заброшенных звериных норах.