Выбрать главу

- Как же все сложно в вашем приземленном, крохотном мирке.

Аманда открывает рот, чтобы ответить, но уже по гримасе ее губ я понимаю, что это будет что-то из ряда вон выходящее, и аккуратно обхватываю ее запястье, чтобы отвлечь на себя. А потом поспешно качаю головой.

Мама одаряет нас улыбкой и неторопливо выходит из комнаты, словно испытывая терпение Аманды. Аманда же злобно выплевывает ей вслед:

- Найди себе кроличью нору и провались туда с концами!

Я слышу, как в коридоре эхом раздается мамин смех. Сложно сказать, она сегодня в прекрасном или же своем цинично-пессимистичном настроении.

Аманда тут же выдергивает свою руку из моей. Но позже все-таки соглашается приступить к сочинению.

- Садись и занимайся своими делами, - говорит она, кивая на стул, но хотя бы не выгоняет меня прочь.  Я пользуюсь той редкой возможностью, пока Ли спит, чтобы побыть вместе с ней. Беру с полки первую попавшуюся книгу, а Аманда послушно пододвигает к себе ноутбук, который я принесла с собой. Мы усаживаемся друг напротив друга: Аманда кликает по мышке в поисках нужных статей, а я открываю сборник сочинений Гете. Я так давно не читала ничего для своего удовольствия, что взгляд по привычке просто хаотично скользит по тексту, и я никак не могу уловить смысл.

Я начинаю следить за Амандой краем глаза, как только начинаю понимать, что что-то не так. Написание дается ей нелегко, она в который раз зачеркивает одну и ту же строчку, а затем судорожно щелкает по клавишам, и я вижу, как она нервничает. Сочинения никогда не занимали у нее более получаса, и, мало того, ее остроумному изложению можно только позавидовать. Она стучит ручкой по губам, а потом медленно выводит буквы на бумаге, и мне кажется, что пальцы не слушаются ее.

Я возвращаюсь к книге, прикусываю губу, думаю, как бы не выдать себя, ведь это ей ужасно не понравится. Но наконец не выдерживаю.

- Аманда, может быть, ты устала?

Она вскидывает голову, и ее взгляд тут же темнеет.

- Нет, все в порядке, - сквозь зубы произносит она. – С импрессионистами почти покончено.

Через час, когда она отдает мне завершенную работу, по привычке написанную на бумаге, я ухожу наверх и проглядываю ее, прежде чем отсканировать. Ошибок она наделала немало, и есть среди них даже такие очевидные, что становится жутко. Однако я уверена, что в этот раз Аманда даже не перечитывала свое сочинение. Быть может, в этом все дело. Я едва узнаю ее аккуратный почерк, а основную мысль отследить и вовсе почти невозможно. Это так не похоже на нее...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наверное, она просто устала, успокаиваю я себя. А я зря заставила ее. Скорее всего, я зря себя накручиваю. С кем не бывает, в конце концов.

С того дня я больше не заставляю Аманду, не сижу вместе с ней над уроками, хотя последнее никогда не случалось особенно часто. Только лишь в те моменты, когда ее безразличие начинало пугать меня. Я больше ничего и не говорю - просто отдаю ей бумаги в руки и иногда даже оставляю под дверью. Не знаю, сдает ли она работы вовремя, и сдает вообще ли – учителя мне почти никогда не жалуются, ведь за те деньги, которая мама платит им они готовы закрывать глаза на все.

Однако то сочинение все равно беспокоит меня, впрочем, как и миллион других вещей...

Когда я спускаюсь вниз Ли, играющий в саду вместе с Яннике, выбегает мне навстречу. Смеясь, он показывает бабочку, приземлившуюся прямо на его маленькую ладонь. Та неуверенно перебирает лапками, но не улетает, даже когда он подносит ее к моему лицу.

- Бабочка! Смотри!

- Какая красивая, - улыбаюсь я.

В другой руке, которую все это время прятал за спиной, Ли протягивает мне цветок белой лилии. Я невольно улыбаюсь во весь рот. Он помнит, что это – моя любимая.

Ли сам как маленький цветочек, на который бабочки слетаются чуть ли не каждый день. Такое чувство, будто они следуют за ним по пятом. Как-то я обнаружила одну, прицепившуюся к его волосам - он о ней даже и не подозревал.

- Спасибо, солнышко, - говорю я и целую его в лоб. Испугавшись, бабочка наконец улетает, и Ли провожает ее растерянным взглядом. Словно не может решить, что лучше – моя похвала или же крылатый друг.

За цветок я его не ругаю. Это мамина прерогатива. Хоть я и сама выращивала все, что есть в этом саду, мне не жалко. А вот она бы обязательно отчитала его за «нарушение гармонии».

- Янни! Пора делать уроки! – зову я, а потом поднимаюсь и говорю, рассматривая поникший бутон лилии на дневном свету:

- Поставим его в вазу.