Сейчас я сижу и играю сам с собой в шахматы, чтобы скоротать время. Уже давно стемнело, но сон не идет, и я жду, когда наконец начнут слипаться глаза. Черно-белые фигуры, вырезанные из дерева, напоминают мне толкиеновских эльфов - такие же высокомерные и благородные. Не скажу, что мне больше нравились хоббиты, я, скорее, всегда предпочитал людей, самых обычных, как мы. Точнее, настоящих.
После трех партий я наконец добиваюсь необходимого эффекта.
Я выключаю свет, закрываю за собой дверь и иду в гостиную, которая теперь принадлежит мне одному.
Это так странно. Впервые я неожиданно чувствую себя по-настоящему одиноким. Ведь прежде слово «одиночество» никогда не имело отрицательного смысла, и мое одиночество, когда я бродил по лесным тропам, мне даже нравилось. А теперь... Теперь я сам не знаю, что чувствую, кладя на пол один единственный матрас, в то время как раньше их было целых пять.
Я и не думал, что все так изменится с тех пор, как девочки решат спать наверху. Мируна, ясное дело, не высыпалась, это было видно даже слепому. Яннике само собой перебралась следом за ней, манимая новой комнатой. А Аманда просто исчезла.
Я ложусь и смотрю в потолок. В комнате теперь ни звука. И вообще, на всем первом этаже – тишина. Такое чувство, что меня как будто бы погрузили в вакуум. В царство мертвых, под землю, в то время как все живые остались наверху.
Я хмурюсь и качаю головой. Такая дребедень больше склонна Аманде. Но все-таки иногда закрадывается и в мои мысли. И неудивительно, ведь мы очень близки, всегда были и будем. Что бы ни думала по этому поводу сама Аманда. Даже если ей хочется разорвать эту связь, ничего не получится. Мы всегда будем частью друг друга.
И теперь я лежу и думаю о том, почему она так сильно меня ненавидит. Пытаюсь вспомнить, вдруг когда-то давно сказал или сделал что-то не так. Но я точно знаю, что я никогда не обижал Аманду, никогда не переходил границы. Не так, как бывало с Мируной.
Лица зеленого человека смотрят на меня из углов комнаты как будто бы с укором. C тех самых пор, как я один, мне невольно кажется, что они следят за каждым моим движением, стоит только зайти в комнату...
Раньше я не обращал на них никакого внимания. Но теперь вроде как вынужден, потому что кроме зеленого человека - его повторяющихся идентичным лиц с бородой из листьев - никто не составляет мне компанию. И какого черта только весь потолочный плинтус в этой комнате украшен его изображениями? Я знаю далеко не все легенды из маминого репертуара - всего лишь верхушку айсберга. И порой все-таки жалею, что именно о зеленом человеке мне неизвестно никаких подробностей. Все, что я знаю так это то, что он хозяин леса.
25. МИРУНА
Я укладываю Яннике и Ли в постель в комнате с голыми серыми стенами. Комнате, которую Яннике называет «моей». Когда очередь дошла до нее, у мамы явно наступил творческий кризис.
Яннике выглядит крайне недовольной и даже обиженной, из-за того, что мама запретила ей спать в новой кровати. Она по-прежнему дуется и лежит, скрестив руки на груди, хотя мамы уже давно нет рядом. Не могу сказать, что я оспариваю это решение, как-никак Яннике лучше не привыкать к дому, из которого мы рано или поздно съедем.
- Какую сказку будете слушать сегодня? – спрашиваю я ее с улыбкой.
- Что-нибудь мрачное, - бубнит Яннике себе под нос.
В отличие от нее Ли сегодня никак не может улечься и стоит чуть ли не на голове на моей подушке.
- Дракон! – радостно выкрикивает он, и я киваю. А затем снова смотрю на Яннике.
- Что-нибудь с плохим концом? – нежно поддразниваю ее я.
- Нет, с плохим концом не надо, - она уверенно качает головой, все еще отказываясь встречаться со мной глазами.
Яннике редко на кого-то обижается. Если это случается между нами, то проходит очень быстро, но в те редкие разы, когда Яннике злится на маму, она остывает очень нескоро. На самом деле я даже немного рада, когда вижу ее такой, хоть, наверное, никогда и не признаю. Все лучше, чем видеть, как мама давит на нее, и она покорно подчиняется. Смотря на ее сморщенное лицо, я понимаю, что и завтра Яннике не забудет обиды и продолжит упрашивать маму и дальше. Приятно осознавать, что она готова бороться.