Наконец, я прекращаю ее игру и спрашиваю, подняв глаза:
- Разве тебе оно кажется таким страшным?
- Что? – Мира слегка хмурится. – О чем ты?
На ее лице такое удивление, что я даже не могу сразу понять, притворяется она или нет.
- Его лицо. Лицо Дерева.
Мира едва слышно вздыхает и качает головой.
- Я такого не говорила.
- У Артура Рэкхема на картинах бывают лица и пострашнее.
- Конечно.
Я не совсем понимаю, что Мира думает обо всем этом.
- Я уверена, что Дерево на самом деле доброе, - продолжаю я.
Мира резко вскидывает голову и смотрит на меня из-под выбившихся из пучка волос. Мне кажется, что она хочет мне возразить, но в итоге ничего не говорит и возвращается к тесту.
Мы молчим потом еще очень долгое время. Потому что я не могу придумать другую тему для разговора и в мыслях постоянно возвращаюсь к Дереву, снова и снова.
Поставив противень в духовку, Мира переходит к мытью посуды, а потом оборачивается ко мне и говорит:
- Посмотришь за Ли? Он опять ушел в гостиную.
Я киваю и бегу за ним.
- И следи, чтобы он не залезал в камин! – кричит она вдогонку.
Я снова киваю, а потом добавляю, чтобы она услышала:
- Хорошо!
Я не раз видела Ли в камине, но никогда не думала, что в этом может быть что-то плохое. Ведь мы никогда-никогда не зажигаем его, даже чтобы попробовать. Хотя мне очень бы хотелось.
В гостиной после Ли небольшой беспорядок. Я поднимаю разбросанные по полу карандаши и фломастеры и возвращаю в коробку, пока он играет в свои игрушки. Я иногда помогаю Мире, когда она не просит, и после этого всегда чувствую себя очень полезной.
Потом я подхожу к столу и рассматриваю рисунки. Как всегда, человечки с крылышками. Но нет, в этот раз, кое-что новенькое. Высокая фигура без крыльев. с красным ртом и светлыми волосами. Они у Ли вышли очень желтыми, потому что нет подходящего цвета. И глаза тоже почему-то желтые-желтые.
- Кто это? Мама? – спрашиваю я.
Ли подбегает и смотрит на рисунок вместе со мной. Он уверенно качает головой.
- Нет. Не мама.
- А кто тогда? – спрашиваю я с интересом.
- Не мама.
Он хмурится так, как будто я ничего не понимаю, и залезает под стол, возвращаясь к своим игрушкам. Но, конечно, мне только кажется. Я старше и умнее Ли, так что не может быть такого, чтобы я понимала меньше него.
Я тайком заглядываю в кухню, но Мира все еще занята. И тогда я бегу в сад, наклоняюсь и тихо шепчу в ухо на стволе:
- Я с самого начала знала, что ты живое. Правда.
Я улыбаюсь, и мне кажется, что Дерево улыбается мне в ответ, пускай, лицо на стволе и остается неподвижным. Я присаживаюсь рядом и заглядываю в его глаза.
Вначале Дерево было нелюдимое. Конечно, ведь оно было совсем дикое. Жило в лесу и, возможно, никогда не встречало людей. Оно стонало и рычало по ночам. Ворочалось, пытаясь выбраться, но стены дома держали крепко. А, когда видело нас, то безжизненно замирало. Но я-то знала, что оно живое. И очень хотела с ним подружиться.
Я гладила его кору, дремала между его корней, подолгу разговаривала. В моей детской книге про мифических животных, написано, что это очень помогает, если хочешь приручить, например, единорога. Прежде всего он должен привыкнуть к твоему голосу.
Еще я поливала Дерево по нескольку раз в день, хотя на такого гиганта у меня бы никогда не хватило воды. Я даже как-то набрала полную лейку чая и потом долго ждала, пока черная земля между толстых, крепких корней впитает все до конца. Не знаю, понравилось Дереву или нет, но, как только об этом узнала Мира, то попросила больше не баловаться. Но Мира сама же мне говорила, что зеленый чай полезен, хоть я его терпеть не могу с тех самых пор, как попробовала у нее из чашки. Он ведь такой гадкий на вкус. Однако зеленый чай тонизирует - это значит, дает энергию. А Дереву, весь день стоящему на месте, немного энергии точно бы не помешало.
Я очень надеюсь, что оно не обиделось, когда я позвала Миру. Мне просто очень нужно было с кем-то поделиться... Я вздыхаю и виновато говорю:
- Прости, что рассказала.
Мне кажется, что Дерево ворчит, когда ветер шумит листьями над моей головой. Но не сердится. Я улыбаюсь и шепчу с широкой улыбкой:
- Я еще приду пожелать тебе спокойной ночи.
А потом поднимаюсь и поспешно убегаю обратно в гостиную.
31. САМУЭЛЬ
Стоило мне случайно забрести в это место, как теперь, рано или поздно, все тропы ведут меня сюда - к холмам, залегшим в низине, крутым и пологим, залитым пятнами солнечными света. Здесь я нашел Питера и здесь же набрел на дюжину растерзанных кроличьих тушек два дня спустя. И с тех пор нахожу их снова и снова.