Я спрашиваю Люстру задиристо:
– А ты разделяешь мнение, что новгородцы призывали варягов править?
– Разделяю.
Я созрел для драки сразу – я стеснялся факта призвания варягов.
– Что же, по-твоему, они были шкварки?
– Важно выяснить, физкультурник, кто такие эти они?
– Новгородцы.
– Новгородцами они стали уже потом. По летописи получается так: варяги взимали дань «с чуди, и со славян, и с мери, и со всех кривичей».
– Дань – мне понятно. Я говорю, о князе.
– Варяжских племен было много, и все разбойники. Одни прибегают: «Гони деньгу!», другие прибегают: «Давай дань!». Третьи набрасываются: «А ну, раскошеливайся!». И всем дай. И приходилось мирному народу нанимать себе защитника. Лучше и дешевле такого же бандита – варяга. И нет у людей перед ним священных обязанностей.
Мне такой поворот понравился. А Люстра еще более меня успокоил:
– В общем-то все было так, но еще проще. Племена, жившие тогда по берегам Волхова и реки Великой, являли собой довольно тесную общность и выбирать князя из своих племен не могли, чтобы одно племя над другим не возвысилось. Словом – варяжский выбор был самым что ни на есть оптимальным. Варяги владели «путем». Варяги владели Киевом. Варяги как бы имели право на старшинство.
Антипатриотические выпады Люстры я относил за счет его желания поддеть меня. Я, разумеется, хотел смолчать, но не смолчал:
– Киев основал Кий, князь полян – перевозчик.
– «Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев», – сказал Люстра и добавил уныло: – Не было у полян князей… Я вычислил, кто такие Кий, Щек, Хорив и сестрица их Лыбедь. Кий – молот. Древнейшее в мире оружие – от неолита. Молот потом преобразовался в скипетр – знак верховной власти. Кстати, молотом вооружен и варяжский бог-воин Тор. Значит, Кий не имя, а метафора – могучий грозный человек-князь. Значит, фольклор. Значит, Киев – княжий город, буквально перевод с варяжского Кенегард. Посмотрим на Щека. Щеколда. Щит. Щека. Отгораживать, запирать, защищать. На венедском поморье есть город Щепин – крепость. Щек тоже персонификация. Кто же такой Хорив? Вернее, что такое «хорив»? «Хор» древних греков – коллективный герой. Что мы можем назвать «коллективным героем», кроме дружины? Народный сход? Вот именно. Название горы – Хорив, упомянутой в Библии, по всей вероятности означает место народного схода у филистимлян.
Стало быть, так: князь Кий жил на горе, «где ныне подъем Боричев», на горе Щековице стояла крепость, размещалась дружина, а на Хоривице собирался народный сход. Тут, физкультурник, есть над чем подумать.
– Ладно, – сказал я, – подумаю.
Но Люстра и подумать не дал – такой просветитель.
– Был бы ты, физкультурник, не так ленив головой, ты бы понял: язык таинственнее, чем кровь. Возьмем слово «сербы». Сербы есть в полабских землях и на Балканах. Но это вовсе не определяет между ними какую-то прямую связь. Это метатезная форма слова «себры» или «собры». Кстати, себров мы и сейчас имеем в белорусском «сябры» – родичи, товарищи, и в русском, ушедшем, – «шабры». Вот когда анты пришли на Балканы, они все были себрами, и сербы, и хорваты, и болгары. «Се» означает «мы». Се бра. Мы братья. Собратья. Одна семья. Это и есть глубинная основа славянства. Единение. Гармония. Соборность…
«Почему это для нас так важно? Может быть, беда наша в том, что мы понимаем братство так полно, что не допускаем никакого инакочувствия. Может быть, именно поэтому. Христос, этот безжалостный демократ, от нас отказался?» – думаю я сегодня. Тогда же я спросил Люстру с высокомерием:
– Может быть, ты и о боженьке что-нибудь свистнешь?
– Веник ты, вот кто, – сказал Люстра.
– Сам веник, – ответил я, наслаждаясь грузом своих кулаков, не умея на Люстру сердиться и не умея принимать его без поправок. И добавил: – Лопух – врожденный…
Сейчас, читая иногда заявления о чуть ли не генетической любви русских людей к центральной власти, их инстинкте государственности, мне так хочется, чтобы во всех школах в начальных классах было повешено на стену замечание Прокопия Кесарийского о славянах. Прокопий писал про антов: «…Не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве. И поэтому и счастье и несчастье в жизни считают общим».
Наверное, потому и объехали нас «пророки» и путь во тьму народ принял как путь к свету. Уж очень славянским был тезис равного счастья для всех. Только у православных счастье это обуславливалось – во Христе. У славян-язычников – в Ра – в Радости. Новая же теория, как оказалось, предлагала народам Царство Божие без Бога.