Если бы Джоэль на минуточку поскреб гладкую поверхность своего сознания, чтобы увидеть монстров, блуждающих впотьмах там, внизу, ему пришлось бы признать, что есть и другая причина, по которой он готов отправить свою сперму в Балтимор с железнодорожной компанией «Амтрак» в дорожной сумке Ареты: это помогло бы ему взять реванш над Джереми за все муки, которым тот подвергал его в их детстве, наступая ему на ноги, плюя в лицо и обыгрывая в шахматы. Отцовство сделает Джоэля любимым сыном Дженки раз и навсегда. Но он никогда не скребет гладкую поверхность своего сознания. Подсознательное для него — терра инкогнита. Психоаналитики — это хорошо для других, ему они не нужны. Он прекрасно себя чувствует.
Осталось только убедить жену.
Вернувшись домой в этот вечер, он застает Лили-Роуз бледной, исхудавшей и обессиленной. Она сидит в постели, подложив под спину подушку, и пытается заставить свой мозг снова сосредоточиться на сложной ткани слов Вирджинии Вулф. Поскольку радио и телевизор в квартире обычно выключены, она не знает, что, для того чтобы обеспечить Соединенным Штатам доступ к неограниченным ресурсам энергии на Среднем Востоке, президент Джордж Буш только что вовлек мир в безумную войну с Ираком. Не знает она и того, что в силу более высокого процента безработицы среди афроамериканцев (тринадцать процентов), чем среди американцев европейского происхождения (пять процентов), много больше цветных, чем белых, записываются в армию. Она совершенно не отдает себе отчета в том, что в этот самый момент тысячи темнокожих солдат, попавших в мясорубку воины, причины которой для них темный лес, пересекают Атлантику на скорости тысяча километров в час с приказом убивать мусульман, таких же невинных, как и они сами. Она никогда не узнает, что Малкольм Паркер, младший братишка Ареты и Сельмы, стало быть, родной дядя ее собственной дочери, нелепо погибнет в начале февраля, став одной из ста сорока шести американских жертв войны, которая звалась в ту пору войной в Персидском заливе и которую позже назовут первой войной в Персидском заливе. Что же до иракских жертв, хотя их в тысячу раз больше, им никогда не проникнуть в сознание Лили-Роуз. Ну да ладно.
Войдя в их спальню, Джоэль застает свою супругу погруженной в чтение «Моментов бытия». Он целует ее в лоб, хлопает ладонью по подушке и, чтобы создать в спальне сексуальную и позитивную атмосферу, ставит диск с классикой джаза. Затем, налив им обоим по бокалу красного калифорнийского вина, он собирается с духом и начинает.
— Милая, — говорит он, когда их бокалы стукаются друг о друга, — у меня есть гениальная идея.
Глаза Лили-Роуз не поднимаются, чтобы встретиться с его глазами.
— Вчера на Амстердам-авеню я встретил Арету.
У Лили-Роуз Арета ассоциируется с Натали, женщиной, которая не только вышла замуж за Джоэля (как и она сама), но и зачала с ним ребенка (чего ей сделать не удается), — а потом, предпочтя материнству карьеру, пошла на аборт и чуть не умерла от внутреннего кровотечения… но тут, появившись, точно ангел искупления в небе над кварталом Морнингсайд, Арета Паркер спасла ей жизнь. Лили-Роуз этот драматический эпизод из прошлого ее мужа всегда казался одновременно трагичным и прекрасным. Она убеждена, что Джоэль вел себя замечательно от начала до конца, и ее раздражает мысль, что эти две женщины это видели. Несмотря на свои феминистские убеждения, каждый раз, представляя себе отчаянно интимные сцены, которые все трое разделили в ходе той судьбоносной ночи, она испытывает жгучую ревность. Натали давным-давно исчезла, слава Богу, но Арета по-прежнему работает поблизости, и даже все эти годы спустя Лили-Роуз все еще чувствует себя неловко, когда они встречают ее на улице или Джоэль говорит, что пил с ней кофе на Амстердам-авеню. Она стыдится своей ревности, но от этого уколы еще больнее.
И вот Лили-Роуз одну за другой и в сотый раз проходит станции своего личного крестного пути… Вдруг она понимает, что Джоэль задал ей вопрос.
— Прости?
— Ты помнишь, что у Ареты есть младшая сестра в Балтиморе?
— Нет, я забыла.
— Ее зовут Сельма. Это молодая женщина, ей двадцать четыре года, судя по всему, очень симпатичная. Она одна растит сынишку, Трента, и с трудом сводит концы с концами.