- Лоскутья-то у тебя, у дурищи, есть?! - зарычал Ивашка.
- А бабка Козлиха на нашей улице и живет, от нас второй домишко! объяснила Марфица.
- В которую сторону?
- Как к церковке идти!
- Да там с обеих сторон храмы Божии! - вмешался Ивашка.
Не дожидаясь супружеской разборки, Стенька выскочил за дверь.
Природная любознательность не впервые тихонько подсказывала ему: Степан Иванович, обрати внимание! Вроде и слов никаких загадочных не было, и взглядов многосмысленных, однако есть нечто странное в отношении Ивашки Шепоткина к этому парню Нечаю. На бабу он орать горазд - надо полагать, и седьмая вода на киселе, нищий родственничек, должен был от него немало гнилых словес услышать. А Ивашка с этой здоровенной орясиной лучше, чем с родным сыном, обращается... Опять же, чего проще - Нечая за бабкой послать?
И что бы это значило?
Стенька поспешил через двор, опасливо поглядывая на кобеля Арапа. Но не Арап, а Нечай заступил ему дорогу.
- Чего тебе, свет? - спросил Стенька.
- Просьбишка у меня.
- Ну, говори!
- Возьми меня с собой! - выпалил Нечай.
- Куда, к бабке Козлихе, что ли?
- К бабке?..
Парень имел такой разочарованный вид - Стеньке поневоле сделалось его жалко.
- Ну, я заместо Марфицы за бабкой сбегаю, - объяснил ярыжка. - А ты что сам за ворота выйти боишься?
- Да дядька Иван не велит!
- Чего ж это он не велит? Украдут тебя, что ли, за воротами?
- Не велит - да и все тут! Говорит - ты человек лесной, ты в городе потеряешься! Ищи тебя потом! И злые люди, говорит, вокруг пальца обведут! Весной только, говорит, найдем тебя, когда сугробы стают!
- А на что ты злым людям сдался? - разумно спросил Стенька. - Шуба на тебе не соболиная, вообще никакой, денег тоже, поди, и алтына не имеешь. Какой им с тебя барыш?
- Да и не дамся я им! - со всем возмущением восемнадцатилетнего плечистого верзилы добавил Нечай. - А вот потеряться - это дядька Иван прав! Как меня сюда везли - то и дело поворачивали. А улицы-то все одинаковые! А на торгу, сказывали, целая площадь полным-полна людей! Человек сто, не меньше! Вот где потеряться можно!
- Пошли! - решительно сказал Стенька. - Пока до бабки Козлихи добежим, ты и расскажешь, откуда такой взялся. Сто человек! Да там двадцать раз по сто! А то и поболее!
- Откуда же их столько набралось? - спросил потрясенный Нечай.
- Москва же!
- Ого!
- Сам-то ты откуда?
- А из Бунькова! - гордо отвечал парень. - Неужто ты Бунькова не знаешь?
И всем видом показал изумление.
Они как раз вышли в калитку, и Стенька быстрым шагом припустил в сторону церкви. Нечай шел рядом, вроде и не торопясь, однако длинные ноги позволяли ему идти вровень со спешащим Стенькой без малейшей суеты.
- Город это, что ли? - спросил Стенька.
- Вроде города... - не совсем уверенно молвил Нечай.
- И где же твое Буньково?
- А за Ивановкой.
- Еще того не легче!
Стенька кинулся наперерез первой же тетке.
- Слышь, где тут бабка Козлиха проживает?
- А вон, молодец!
- Бог в помощь! - запоздало приветствовал тетку Стенька и повернул к калитке в почерневшем заборе.
- Ты и Ивановки не знаешь?
- Погоди ты! - прикрикнул на парня Стенька. - Дай бабку сыскать! Потом про города с деревнями рассуждать будем!
Бабка Козлиха первым делом принялась выспрашивать Стеньку - тяжелы ли были сани, громко ли выл Ивашка Шепоткин, и выл ли, лежа потом в санях в неподвижности. При этом она увязывала в холстину травы с корешками, которые снимала со стены.
Стенька с Нечаем, который непонятно как и поместился в бабкиной избушке, молча и дружно поворачивали головы - с такой скоростью металась взад-вперед старенькая, скрюченная, но безмерно разговорчивая и шустрая бабка.
- Ну, ступайте! - прикрикнула она. - Не оставлять же вас в избе!
Вышли на двор - и тут бабка понеслась вперед. Кабы не черный плат - то была бы она, маленькая и стремительная, как мальчишка, выпущенный поиграть в снегу.
- Не знаешь, стало быть, Ивановки, - огорченно сказал Нечай. - А от нее до Касимова, сказывали, верст пять всего.
- Вот оно что, касимовский ты! - об этом Стеньке следовало и самому догадаться, Нечай при всем своем пригожестве, при светлых кудрях и румяных щеках, глаза имел раскосые и скулы высокие. В тех краях немало служилых татар проживало - должно быть, кто-то нечаевой бабке и пособил...
- Буньковский.
- Как же ты в Москву-то из такой дали заехал?
- А купец Рудаков привез.
- И зачем же ты тому купцу на Москве понадобился?
- Кабы я знал! - воскликнул Нечай. - Купец сказывал - на Москве житье привольное, каждый день калачи и пряники едят, можно в Кремль пойти и самого царя увидеть!
- Выходит, он тебя царя смотреть повез? - Стенька поглядел снизу вверх, пытаясь по лицу собеседника понять, не шутит ли тот.
Но Нечай не шутил - он искренне был огорчен, что из такой дали завезли в столицу да и держат взаперти.
- А к дядьке Ивану ты как попал? - заехал с другого конца Стенька.
- Так мы ж все вместе ехали!
Стенька вспомнил - и точно, Ивашка в приказе вопил, что куда-то ездил на полгода, почему и заложил женку Марфицу за пятнадцать рублей.
- Купец, стало быть, тебя сманил, а у дядьки Ивана ты поселился?
- Да они сговорились, чтобы я тут жил! Купец-то за меня кормовые деньги дядьке Ивану дал, по две деньги на день.
- А чем это ты ему так полюбился, что он за тебя кормовые деньги вносил? - чем дальше, тем более странным казался Стеньке Нечаев приезд в Москву...
- А за жернова!
- Какие жернова?..
Они уже почти подошли к шепоткинским воротам. Чтобы услышать поболее, Стенька удержал верзилу у калитки.
- А то ты не знаешь! Наши касимовские жернова всюду славятся! Как зима так к нам за жерновами и едут! Которые купцы красную юфть возами берут, которые - сукно. Я одного видел - сита с решетами вез, и ничего больше! Разве это товар! Его и девка погрузит! А вот жернова грузить - это такое дело! ..
- Так ты что, жернова там у себя, в Бунькове, тесал? - Стенька окончательно перестал понимать, кто таков Нечай и за каким чертом привезен на Москву.
- Нет, в лес с охотниками хаживал. У нас леса знатные! Уйдешь, бывало, с мужиками на седмицу, идешь, идешь, конца-края нет...
- А купца Рудакова в лесу повстречал! Он на зиму в берлогу спать залег, лапу сосать, а ты его и поднял!
Нечай уставился на Стеньку в недоумении - видать, шутки в Бунькове были не в ходу.
- У него сани сломались, - несколько обиженно сообщил парень. Бунькова не доехал, сани и не выдержали. Жернова-то весят! Он у нас новые купил, а я жернова перегружал. Он мне и говорит - чего тебе тут гнить, поехали со мной! Я и согласился.
- Так ты, выходит, беглый! - догадался Стенька. Теперь он осознал, почему парня так старательно прячут. Детина приметный, с Ивановскую колокольню ростом будет... хотя... Кто из того замшелого Бунькова в Москву поплетется беглого искать?..
- Так все ж бегут! - воскликнул Нечай.
Стенька только вздохнул.
Нечай был из тех, кого зовут - простая душа. Его и впрямь выпускать со двора было опасно.
- По-разному бегут-то, - заметил Стенька. - Ну, брат Нечай, там теперь не до меня. Коли хозяин ногу сломал, бабка с той ногой долго возиться станет.
- Так ты уходишь, что ли? - огорчился детинушка.
- Да не век же мне тут вековать! Я человек служилый.
- Эх! ..
Столько скорби было в этом кратком слове, что Стеньку поневоле жалость проняла.
- Да не тоскуй ты! Обживешься - и в Кремль сходишь, и всюду!
- Да-а, всюду! Вон дядька Иван охромел - кто меня поведет? А обещали-то, обещали! И в Кремль, и в Успенский собор на царя посмотреть, и в бани, где дородные девки, и Охотный ряд показать, и боевые часы на башне, и Евангелие напрестольное в два пуда, и конные бега, и деревянную грамоту, и как на Лобном месте дьяки царев суд возвещают...