Трёхречье: Сурга, Оргон и Фрея - принадлежало Варлам. Именно эти реки, объединяясь, давали начало Пенной. А столица северного княжества и самый большой кусок земли на севере, её окружающий, -владения Рагнарских. Всё наше княжество именовалось Рагнарским, хотя мы, северяне, говорили проще: «Рагнар». В горах было бессчетное число разработок. Огромный доход княжеству приносили прииски, продажа металлов, оружия, драгоценностей. Княжество было богатым, Лорды севера не скупились, и простым людям, вроде меня или моих родителей, здесь жилось хорошо, несмотря на короткое лето и вечно хмурые небеса.
В Даргете я работала на постоялом дворе, расположенном недалеко от городских ворот. К нам нередко заезжали купцы, иногда целыми караванами. Порой появлялись и просто одинокие путники. Невысокий, всего в два этажа, но добротный дом с малым залом-харчевней, сараем, конюшней и широким двором дышал теплом и ароматом еды. Я жила на первом этаже в комнатке рядом с кухней и старалась быть настолько незаметной, насколько это вообще было возможно. Во мне, сероглазой и светловолосой, как сотни других северянок, не было ничего необычного. Я помогала на кухне, разносила в общем зале еду посетителям и постояльцам, перестилала постели и убирала комнаты. Смеялась над шутками местных парней, поддерживала досужие сплетни девчонок и пыталась выглядеть спокойной и приветливой, если человек в серой сутане переступал порог нашего уютного трактирчика.
Я была ведьмой. Сероглазой, светловолосой северной ведьмой. И от того, чтобы об этом никто не догадался, зависела моя жизнь. Я не знаю, когда это началось, кажется, больше века назад, но магия с той поры признается Церковью даром дьявола, искушающим человека вмешиваться в естественный ход жизни. Храмовники говорят, что неведомые силы склоняют нас противопоставить свою волю Воле Господней, а это недопустимо. Они громогласно указывают на проповедях, что все беды от магов. А как же иначе? Ведь использование таких сил нарушает естественное течение благодати Господней в мире. Как результат, происходят всяческие страшные вещи: появляются чудовища, люди становятся... греховней, злее.
По мне, так всякий рад повесить свои грехи и ошибки на злодея-мага, который, вишь ты, творит волошбу. И со спокойной совестью развести руками. Мол, не я это, а все беды от проклятых колдунов. Но храмовники сильны, пользуются поддержкой простого народа, и костры инквизиции горят по всей стране, выжигая и уничтожая болезнь, поразившую империю, - магов.
Мне на костер не хотелось. А учитывая тот факт, что собственным даром я не умела управлять вообще никак, мне приходилось обуздывать эмоции. Потому что чем сильнее я волновалась и переживала, тем ярче видела.
В один из темных осенних вечеров, когда я работала за стойкой в трактире, помогая развешивать вязанки лука и чеснока на деревянные крючки, уличная дверь неожиданно открылась, обдав сквозняком и сыростью. Было начало пятого, время обеда уже прошло, время вечери еще не наступило, а потому мы никого не ждали раньше шести. Я оглянулась и окинула взглядом вошедшего: им оказался незнакомый мужчина. Ничего странного не бросалось в глаза: среднего роста, спокойный, неторопливый. Он был одет в теплый темно-серый дорожный плащ, с которого сейчас на пол стекала вода. Когда он снял с головы капюшон, защищавший от дождя, показалось утомленное лицо. На вскидку, лет сорок. Судя по одежде и сумке, не богат, но и не бедствует. В это время года постояльцев бывало мало. Снег еще не выпал, а красновато-желтая земля уже насытилась водой, разбухла от сырости. Кто захочет месить грязь, если можно подождать еще от силы пару недель и ехать по твердой белой дороге?
Он подошел к стойке, окинул нас цепким внимательным взглядом голубых глаз и обратился к стоящему рядом со мной Румаю. Сын хозяина гостиницы, молодой двадцатилетний парень этим вечером отвечал за вселение. Мужчина представился ему и заказал комнату на одну ночь. Румай скрылся под стойкой, выискивая подходящий ключ, а господин Герберт, как назвал себя путник, внимательно в меня вгляделся и с улыбкой протянул серебряную монету. Пришлось отложить очередную косу чеснока и принять от него деньги.