Мой брат Ион лежал на влажном берегу, изредка переводил дыхание и время от времени протягивал руку, чтобы убедиться, что я не оставил его.
О брат мой!.. Как хорошо, что ты здесь!.. Ты даже представить себе не можешь, как одиноко… как холодно мне было! А теперь мне тепло… Расскажи, что ты делал все эти годы? Или нет, не надо… лучше я расскажу… Я расскажу, а то они снова начнут шуметь… Как мы с тобой одиноки на свете! Ты и я! И отец… Ты, я и отец… ох, отец — ему хуже всех…
Он говорил о себе, обо мне и о нашем отце, погибшем на фронте.
Ионаш! Я снова упал на колени перед телом Иона. Мы не одиноки! Мама с нами!.. Мама! Где ты, мама?!
Но Ион словно не слышал моих призывов. Он вздыхал, время от времени поднимал глаза в небесную синь и щурился от жаркого солнца.
О брат мой, говорил он… брат мой, молчи… Давай побудем в тишине на этом зеленом холме… Ты и я… Я хочу отдохнуть немного… хочу молча подышать воздухом. У вас тут столько воздуха, а я… все это время ни капли, ни глотка…
О брат мой, бьюсь я над братом. Ах, брат мой, отныне будет и у тебя воздух, много воздуха! Весь воздух этого мира будет твоим! Ты меня слышишь, брат?!
И я закричал.
Расступитесь! Отойдите в сторону! Принесите вина с полынью! Мама!
И снова упал. Голоса. Голоса. Голоса.
Воды! Расстегните ему ворот! Порвите рубашку! Где же вода? Воды! Скорее воды! Бабы! Мужики! Люди добрые!..
Я падал… Я падал куда-то, и этому падению не было конца. Я раскидывал руки, пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться, кричал, взывал о помощи. Я чувствовал, что погружаюсь в бездну, и чем ниже я падал, тем теплее становилось вокруг. Темнее и теплее! Я порвал на себе рубашку, потому что изнывал от жары, и вот мое падение замедлилось, и я уже плыл, скользил, соскальзывал в новые глубины, но мне становилось все жарче. И вдруг — словно тяжкое бремя свалилось с плеч. Мое тело превратилось в мешок костей, и они гулко грохотали внутри меня на этой чудовищной глубине, и так же неожиданно я побежал вверх по склону холма. Оглядевшись, я понял, что это холм над нашим селом и что моя дорога ведет к садам. Дорога вела к садам, и я бежал по ней, а впереди меня бежал мой брат.
Постой, кричал я ему. Постой, Ион, а то сторож меня поймает! Но брат бежал не оглядываясь, он не хотел остановиться. Постой, брат, обожди меня!.. Я падал, поднимался, снова падал и снова поднимался, и расстояние между мной и тем, кто преследовал нас, сокращалось с каждым шагом. Я слышал густое зловонное дыхание, настигавшее меня, и мои ноздри трепетали от запаха чужого пота. Мне ничего не оставалось, как, резко остановившись, броситься под ноги страшному великану. Но странно, он перепрыгнул через меня, легко, не глядя, и помчался дальше. Мой брат Ион удирал но косогору, спотыкаясь и жалобно взывая к маме, а может быть, и ко мне, я не мог разобрать толком, потому что смотрел только на того человека. Я как будто знал его, он был из тех, у кого мы не раз воровали черешни. Но я не мог понять, почему он гонит моего брата не в сторону села, как бывало всегда, а наоборот — вверх по холму, к садам и дальше, прочь, прочь! И еще больше поразил меня угрожающий крик этого человека: сливы! Я тебе задам слив! Я тебе пропишу сливы! Мой брат, быстро перебирая ногами, медленно поднимался к вершине холма, а за ним по пятам бежал человек-гора. Я увидел, как он оседлал моего брата и стал набивать ему рот сливами, розовыми сливами-близнятками с пепельным серым налетом. Ион пытался кричать, но не мог и только дико вращал глазами, все больше вылезавшими из орбит по мере того, как человек-гора набивал ему рот. Мама, мама!.. Я отчаянно бил кулаками по темени, по шее, по спине человека-горы, но он даже не замечал меня. Тогда я огляделся вокруг и увидел большой острый камень. Схватив его, я зажмурился и ударил изо всей силы. Тут же (я почувствовал это пальцами) откуда-то хлынул поток теплой воды, широкий, мощный, он залил мое лицо, потек по груди, по телу… эта вода словно вымывала меня из глубин пропасти, в которую я между тем продолжал погружаться. Я хотел пошевелить руками, открыть глаза, увидеть, куда несет меня благодатное течение, но глаза не открывались и тяжелые руки не слушались. А вода текла и текла, мягко выталкивая, вынося меня наверх, и я снова услышал слова, множество слов, звучавших вокруг.
Вода нужна, люди добрые, вода, а то и этот пропадет… Вода-то вода, а где ее взять?
Что же ты делал все это время, Ион, брат мой? Я хотел отвлечь его от его жажды.