— Каналья, — говорит Аурелия, проходя в ванную. — Низкий ты человек! Стыдно должно быть издеваться над несчастными…
Все лицо испорчено. Косметику придется накладывать заново.
ЗАТЕИ СЕЛЬСКОЙ ОСТРОТЫ
Рассказ
Фелу выключает зажигание и, даже не поставив машину на тормоз, хлопает дверцей и бежит куда-то вниз по косогору, без дороги, скача, как заяц, по кочкам и промоинам.
— Господи, что случилось?! — его теща испуганно прижимает руки к груди.
Тесть приникает к запотевшему стеклу, пытаясь разглядеть, куда это с такой резвостью кинулся зять.
Только Петала молчит.
— Может, авария? — говорит он неуверенно.
Нет, дорога пустынна, нигде никого, только с дальнего холма спускается ходом самосвал.
— Живот схватило! — догадывается тесть.
Петала молчит, а мать волнуется:
— Что ж он такого съел? Дочка, как думаешь, не шкварки ли виноваты?
Петала на родителей даже не оглядывается с переднего сиденья. Как застыла, так и сидит.
— Ты слышишь, Петала?
Не получив ответа, мать успокаивается.
— Красивые у вас места, — говорит она, озираясь.
— Мне тоже нравится, — поддерживает отец. — Зелень после дождя такая сочная, такая яркая, что… Или ты со мной не согласна?
Мать вздыхает:
— Если бы мы так не привыкли к нашему дому, честное слово, нашли бы покупателя и переселились бы к вам.
Петала молчит. Сидит — не шелохнется.
— Мда, — глубокомысленно замечает отец, — но, признаться, я бы не смог здесь прожить больше двух-трех дней. Как-то сыро… и вообще. Сказать по правде, меня уже тянет домой. Ночью проснулся и до рассвета не сомкнул глаз: все думал о курах, о кабанчике, о собаке. Вы не помните, отвязал я ее или нет?
— Ладно, — успокоительно говорит мать, — ничего с ней не сделается, пока вернемся.
— Ничего-то ничего, а все же надо было отвязать. Она бы тогда сама нашла себе и воду, и еду. И дом бы охраняла со всех сторон. А то ведь от огорода к нам всякий кому не лень забраться может…
— Мама! Мамочка!.. — Петала внезапно разражается слезами. Рыдает, да как отчаянно! Уронила голову на колени и плачет, плачет…
— Доченька, что с тобой?! — крестится мать и пытается заглянуть ей в лицо. — Ты беременна, что ли?
Петала только отмахивается.
— Послушай, в чем дело? — отец осторожно трогает ее за плечо. — Он что, по бабам ходит?
— Оставьте! Не троньте! — сквозь усиливающиеся рыдания с трудом пробиваются обрывки невнятных фраз. — Зачем ты меня родила, мама?! А ты, папа, ты же такой умный… ведь ты видел, за кого я выхожу!
Ужасная мысль приходит в голову матери:
— Ты хочешь сказать, что он нас бросил? Прямо так, посреди дороги?
— Ох, мама! — Петала рыдает все отчаянней, все громче. — Сердце рвется на части! Лучше б я умерла!..
— Ах, он подлец, ах, мерзавец! Да я его…
— Чепуха! — не верит отец. — Сам же пригласил нас на свадьбу к другу… нет, не может быть!
— Ох, папа! — слезы душат Петалу. — Не могу больше!
— А ну уймись, а то по губам получишь! — отец пытается ее урезонить.
— Только посмей! — некстати вступается мать. — Только попробуй к ней прикоснуться! Она, слава богу, не девчонка, а замужняя женщина. Больше года уже!..
— И ты замолкни! — цыкает отец и опять поворачивается к дочери: — Объясни, наконец, толком, чего ревешь? Я, что ли, гнал тебя замуж? Или ты забыла, что я сказал, когда познакомился с ним? Я сказал: торбохват какой-то, а впрочем — сойдет… Это мать его нахваливала. Да замолчите же обе, а то… Куда это он удрал, в конце концов?
— Ох, папа…
— Вы что, поссорились ночью? Или давно уже в ссоре?
— Да-да, — вмешивается мать, — я с утра чувствовала что-то неладное: он все молчит и молчит за рулем. А я себе думаю: что это зятек приумолк?
— Хватит, я сказал!
— Ты мне рот не затыкай! Я вот что думаю, Петала: должно быть, и ты хороша, если он сбежал от тебя прямо так, в чистом поле, бросил и нас, и машину…
— Мама, мама! — Петала наконец оборачивается к родителям, вся заплаканная, шмыгающая носом. — Он не сбежал… он… ищет, кто бы его побил!
— Что?! — мать снова невольно крестится.
— Как ты сказала? — не понимает отец.
— Так, как слышали! Он ищет, кто бы его побил!
Родители растерянно переглядываются, потом оба, как по команде, прилипают к окнам.
Пусто вокруг. Зелень, сырость, кочки.
— Послушай, — осторожно спрашивает отец, — ты, может, имела в виду другое? Может, он ищет, кого бы побить, а? Ей-бо, ничего не понимаю.