— Господи, — вздыхает брат, — еще и этим я должен заниматься. Мне целую ночь не спать… Может, не поедешь? Авось Ион и Андрей их захватят!
— Во-первых, все в машине не поместятся, во-вторых, у Иона и Андрея своих забот хватит. К тому же и у них есть семьи.
— Хоть бы догадались нанять автобус!
— А если не догадаются? Откуда нам знать, что там делается? Я как вышел вчера из дому, так и забыл про своих. Им, наверно, даже не сообщили, когда похороны.
— О чем спор? — вмешивается невесть откуда взявшийся Владимир. — Бросьте, я завтра съезжу за калачами…
Моя жена расстроена донельзя:
— Как же ты мог оставить меня одну? Я здесь сижу как дура, ничего не знаю… Когда похороны?
— Завтра… то есть сегодня. Который час?
— Не знаю. Вчера я глаз не сомкнула, ждала тебя. Никто не приходит, никто ничего не говорит… а я одна с четырьмя детьми… один грудной на руках… Три часа ночи!
— Похороны сегодня, а я приехал за вами…
— Что ж ты, папа, два дня не показывался? — упрекает меня старший сын. — Мы тоже хотим посмотреть на дядю Володю.
Жена обрывает его:
— Не слышал, что ли? Отец затем и приехал, чтобы нас взять! — Она поворачивается ко мне: — Хорошо, что приехал, уж не знаю, как бы мы управились. Понимаешь, тебе на работе выделили машину, маленькую «Латвию». Приходили, сказали, что завтра, то есть сегодня, машина пойдет за тобой в село!
Она явно что-то путает.
— В село — за мной?!
— Удивляешься? Я сама удивилась, когда услышала, но товарищ, который приходил, сказал, что знать ничего не знает. Явился вечером: так и так, все, говорит, организовано. Понимаешь, они решили, что машина нужна, чтобы вывезти тебя из села… Это ты им сказал?
— Я?! — И вдруг вспоминаю: — Ах да, только я не говорил, чтобы в село. Когда Андрей и Ион решили вернуться, я просил их позвонить ко мне на работу…
— Он и сказал, что звонил кто-то, будто бы ты просишь прислать за тобой машину… шофер уже в курсе.
— А вы?
— Что — мы?
— Где его теперь искать?
— Об этом-то я и думаю весь вечер! На работу тебе звонить поздно, а домашнего адреса водителя тот товарищ не знал.
— Стой, я знаю!
— Погоди, куда? Скажи мне: как мама?..
Наконец мы едем, вернее, сели в машину и отправляемся. Как я искал водителя, как нашел, как будил, как мы вместе искали сторожа в гараже, как он отыскался, вдрызг пьяный и без ключей, потому что он, когда напивается, прячет ключи от греха подальше, зато когда протрезвеет, не может их найти дня три кряду… словом, обо всем этом излишне рассказывать. Так или иначе — едем.
— Постой, — вспоминает жена, — а как быть с Ионом и Андреем?
— Что делать, уже светает.
— То есть как — что делать? Узнать, где они и что с ними, может, им надо помочь, может, они сейчас в морге…
— Не знаю, не знаю… голова раскалывается. Который час? Как, уже восемь?
— Ладно, только не опоздать бы. И потом… я ведь не помню, где живет Ион.
— Дан помнит.
— Папа, я помню! Я же помогал им переезжать в новую квартиру.
— Вот это здорово! Он знает, а я — нет!
— Не ссорьтесь, — слышится умиротворяющий голос водителя. В другой ситуации он бы жутко ворчал: как же, разбудили среди ночи, но сейчас ворчать неловко. Он смотрит на нас с сочувствием. — Постараемся успеть. А сейчас — куда ехать?
Едем к Иону — дверь заперта, на стук никто не отзывается. Мчимся к Андрею, а конец не близкий, город вырос, туда и обратно — это еще один потерянный час. Тем не менее — едем.
— Они уже час как отправились, — сообщает соседка по квартире.
Я кладу руку на плечо водителя:
— Гони, браток! Теперь мне только и не хватает — опоздать на похороны брата!
— Но, может, они еще не выехали из города?
— Думаешь, в морге? Снова, значит, возвращаться в центр? И что мы там узнаем?.. Нет, поехали. Давай жми!
Водитель «жмет», деревья на обочинах летят назад, жена задумчиво сидит на заднем сиденье, обняв детей, тоже примолкших, а мои мысли устремляются к Володе. Где-то на другой дороге, а может, и на этой же, впереди нас, а может, и сзади едет другая машина, и в ней трясется он, мертвый. Я еду в село, чтобы потом вернуться в город; он едет туда же, но уже не вернется.
Оглядываюсь на жену. По ее щекам текут слезы.
— Если бы вы не оставили его… — бормочет она и горестно качает головой.
Я уже слышал эти слова. Кажется, мама, а может, одна из сестер произнесла их вчера там, в селе:
— Если бы вы его не оставили…
Нет, это говорили женщины, которые готовили голубцы. Одна сказала другой: