Спит-поспит старый Григоре, а бригадир уже барабанит палкой в ворота.
— Де-ду-шка! Проснись!
— Ааа, аа, аааа! — Старик мечется в постели, и, должно полагать, снится ему что-нибудь ужасное, например, тот же вчерашний день, и он бормочет, умоляет, заклинает: — Нет! Не могу больше! Не могууу!..
— Григоре! — доносится до него вкрадчивый голос бригадира. — Батя, слышишь меня? Вставай!
— Счас, счас! — Дед ошалело вскакивает и не знает, за что раньше схватиться, одеться ли или выйти как есть, в подштанниках. Пометавшись по горнице, он сгребает в охапку штаны и сорочку и выскакивает на порог. — Га!
— Ты чем там занимался? — подозрительно спрашивает бригадир. — Ширинку бы прикрыл, что ли.
— Ничем я не занимался, — оправдывается старик. — Вот хотел одеться — и в поле!
— В поле, говоришь?
— В поле, товарищ бригадир!
— Ты бы еще к вечеру проснулся.
— Дак…
— Сам ты дак! За сколько дней мы обязывались провести уборку?
— За декаду.
— За декаду, точно?
— Дак…
— Дак вот знай: директива пришла — за три дня справиться. Что скажешь?
— Ойюууу!.. — Издав этот нечленораздельный звук, дед бросается натягивать штаны, унизительно подпрыгивая на одной ножке.
— Постой, не суетись! Признайся лучше: ты хоть изредка думаешь о судьбе бригады? О чести ее и доблести?
— Товарищ бригадир! — Григоре бросает штаны и падает на колени. — Смилосердствуйтесь! Не могу больше! Поглядите на мои руки — видите, сплошь пузыри! Мамалыгу до рта не донесу!.. Когда вчера домой приплелся, старуха меня от ворот на спине тащила.
— Нет, старик! — бригадир грустно чешет концом палки в затылке. — Ни хрена ты о судьбе бригады не тревожишься. Все о себе да о себе…
— Зачем же вы так, товарищ бригадир? Я ли не стараюсь, я ли не работаю? Одно только: не допекайте вы меня, не зудите, а уж я… христом-богом!
— Стыдно, старик, такие слова в век космоса… Не спорю, ты работаешь. Но где производительность, где интенсивность? Если и дальше будешь так ковыряться, мы как раз к Новому году поспеем. Курам на смех твоя работа.
— Так ведь делянка-то трудная — крутая да бугристая! Вы бы мне подбросили пару человек, а? Мы бы живо справились… Там не так много, как несподручно: я две косы сломал!
— Нет у меня людей, ясно? Все заняты! Ни людей, ни машин, ни жаток, ни жнеек, а комбайны, сам знаешь, туда не пройдут. Кочкарник — только вручную!
— Ах ты, господи! Да будь она проклята, эта балка!..
— Уж насчет балки не знаю, скажу только так: вся бригада на полях успешно борется за что положено, а ты на своем малом массиве тянешь ее назад, пятнаешь лицо коллектива!
— Да что ж я могу, товарищ бригадир? Работаю сверх возможности! Неужели, кроме меня, в целом селе никто не может управляться с косой?
— За село не отвечаю, а в бригаде таких людей больше нет. Из других же бригад мне людей не дадут.
— Что ж тогда делать?
— А вот это скажу. На то я и бригадир, а ты рядовой колхозник. У меня, может, всю ночь душа за тебя болела. Но я допер! Ты, дед, массу времени теряешь зря, вот какая фиговина! Вместо того чтобы в минимум времени давать максимум продукции, ты в максимум времени даешь… что?
— Что?
— Минимум продукции — вот что! Ишь разморгался! Скажешь, я неправду говорю? Скажешь, бригадир врет?
— Упаси боже! Только я не шибко грамотный, не все понимаю. Но вы мне только скажите, что делать, а я уж постараюсь!
— Скажу, старик, скажу, только не торопи, не лезь поперед батьки в пекло. Главное — это чтобы ты не терял ни одной минуточки, ни вот столечко… — и бригадир показывает старику свой корявый ноготь. — Все твои мысли должны быть устремлены исключительно на уборку порученного тебе участка. Вот скажи, к примеру: что ты сейчас собираешься делать?
— В эту минуту?
— В эту самую!
— Ну… — старик опасливо поглядывает то на бригадира, то на штаны, которые он так и не успел надеть. — Если позволите, оденусь…
— Я-то позволю, но как ты оденешься, вот в чем вопрос! Начинай, а я прохронометрирую! Сейчас сам убедишься, сколько у тебя времени уходит впустую, — бригадир смотрит на часы. — Ну, поехали! Люди уже давно в поле! Слышишь, комбайны запели свою утреннюю песню: у-у-у!.. Начали!
Старик ничегошеньки не понимает.
— Давай, давай облачайся, а я засеку, сколько ты тратишь на одно одевание!
— Прямо сейчас?
— Ну да!
— Здесь, перед вами?
— А кого стесняться?.. Начинай, я считаю до трех. Раз…
— Вот горе-то…
Глаза старика косятся на бригадировы часы, а ноги никак не пролезут в брюки, и это понятно: он сунул в одну штанину сразу две ноги. Шатается старик, падает.