— И это странно, — заметила настоятельница. — Чтобы Кресания открыто игнорировала интересы Коллегии и пыталась перейти ей дорогу? Для этого должна быть веская причина.
— И какая же?
— Узнаем, деточка, — утешила меня Нототения.
— Я опять подвела вас. Нам придется бежать? — мой взгляд невольно окинул корпуса школы и скромный домик матушки.
Нототения лишь отмахнулась.
— А позови-ка Гора.
— Сюда?
— Сюда-сюда, — покивала она. — Все одно тебе здесь уже нельзя оставаться.
— Хорошо, — согласилась я, представляя новую череду мытарств, которая ждет меня впереди.
— Горальд, — имя привычно слетело с языка, и в ответ вскоре с облегчением раздалось:
— Живая! Сестры? — быстрым взглядом охотник окинул комнату. И тут же выпалил: — Спятила?
— Нет, место все равно раскрыли.
— Кто? — Гор еще раз окинул взглядом обоих сестер и уселся в свободное кресло.
— Кресаниец, — ответила настоятельница и с интересом взглянула на Гора.
— Ох, черт, — только и вздохнул он.
— Что у вас там происходит, мальчик? — полюбопытствовала старушка.
— Ну, как сказать, — замялся он, явно не желая отвечать.
— Да так и скажи, как есть, — потребовала Нототения.
— Война, — неловко выложил Гор, поерзав в кресле, — с Кресанией.
— Что?! — новость поразила даже опытную сестру.
— Да то. Почуяли слабину и рванули.
— А она им зачем? — кивнула Нототения на меня.
— Для убедительности. Они якобы защищают равновесие, законы которого мы нарушили.
— Как знакомо звучит, — проворчала я и, глянув на Гора, наконец, заметила, в каком он прибыл виде. — Я тебя что, прямо из боя выдернула?
— Ну, так, — отозвался Гор.
— Ох ты, — вырвалось у меня.
— Вы часом не родственники? — поддела нас Нототения, и тут же посерьезнела: — А что Коллегия?
— А что. Сопротивляется. Уже и Орден весь на передовую бросили, а кресанийцы на юге все равно вон до самого Альда дошли.
— Так ты поэтому, — поняла я. Ввязался в бой, потому что война дошла до стен родного города.
— Поэтому и потому, что в самом городе дураков много. Кричат, что им Кресания ближе, что она, мол, всем поможет, а распоясавшихся столичных магов нужно призвать к порядку. А что в Кресании те же маги, только больше и злее, никто не думает.
— А Сайрус? — не выдержала я, за что удостоилась укоризненного взгляда Нототении.
— У них с Дигиным теперь перемирие. Только и это не особо помогает. Многие ранены, Клайдон сильно пострадал, Паитон — помнишь его? — убит.
От шока слова застряли у меня в горле.
— А Идрис? Тонвель?
— Идрис — тоже мертв. Тонвель — отдельная история. Так, как он кресанийцам морочит голову, нужно еще постараться. О нем легенды ходят.
— Я должна вернуться, — осознала я и произнесла свою мысль вслух.
— Спятила? — уже привычно отозвался Гор. — Запутай следы и спрячься.
— Сколько можно прятаться? — во мне закипал гнев и боль. — Им нужна я? Так я приду.
— Ты многим нужна, — мягко осадил меня Гор, и я заглянула в его голубые глаза-прорези. Он сильно загорел, и сильно устал, взгляд его стал еще решительней и резче. От нижней полы любимого плаща с правой стороны остались одни обрывки.
— Ты звал меня? Сестры дали мне обруч, — я виновато коснулась рукой лежащего у меня на коленях украшения, — он блокирует магию.
— Ясно, — кивнул он. — Мне лучше вернуться.
— Я с тобой.
— Нет, — он упрямо покачал головой.
— А ты поди запрети ей, — неожиданно поддержала меня матушка. И, кажется, даже Мари обалдела от такого поворота.
— Сестра Нототения, — хмуро начал Гор, а я с изумлением уставилась на настоятельницу.
— Она упряма и обучена, мальчик мой, — оборвала его старушка, — никто из нас ее не остановит.
Я благодарно улыбнулась матушке, хотя и в половину не была так уверена в своих силах.
Глава 22
Когда мы вернулись по собственному следу Гора, схватка закончилась, и наступило временное затишье. Я не узнала города: он и раньше не блистал новизной или роскошью, но теперь многих улиц было вовсе не различить, уже не говоря о царящей кругом разрухе. Прямо на мостовой сиротливо валялись брошенные кувшины, а осколками было устелено почти все обозримое пространство. Кое-где показывались перепуганные лица местных жителей, и тут же хлопали ставни — люди прятались, и выходили наружу только в случае крайней необходимости.
— А где кресанийцы? — спросила я, вертя головой.