— Да, может.
— Почему ж вы его не прикончите?
— Мы обдумываем такую возможность.
— Может, мне самому этим заняться?
— Я вам сообщу о нашем решении. А пока выбросьте это из головы.
— Вы уверены, что тот, кто вам нужен, находится в Крейнс-Вью?
— Абсолютно. И мы уверены, что вы с ними знакомы.
Барри рассказал мне и кое-что еще: ответственным за вклад землян в создание вселенской машины был не один человек — четверо. Трое уже завершили свою часть работы. Когда я спросил, что же такое они создали и можно ли мне это увидеть, он полез в карман и вытащил то самое перо.
— Черт возьми! Вот, оказывается, почему проклятая штуковина меня преследовала! Но перья не людское творение — птичье. Отыщите эту птичку, и ваши проблемы решены.
— Это перо — творение рук человеческих. Есть и кое-что еще.
Из того же кармана он вытащил кусочек кости серебристого цвета, который я нашел в земле, когда в первый раз хоронил Олд-вертью. Я выжидательно смотрел на Барри, полагая, что у него есть эффектная завершающая фраза к этой демонстрации.
Ничего такого не последовало. Он держал перо и кость на ладони и смотрел на них. А у меня вдруг помимо воли, как-то само по себе и сразу, без какой-либо связи с остальным, вырвалось:
— Как грести в лодке, плывущей по деревянному морю?
Он щелкнул пальцами свободной руки. В небольшом пространстве машины звук получился ужасно громкий. Как будто ветку сломали.
— Отлично, мистер Маккейб, вы вспомнили вопрос Антонии. Это-то и есть третья составляющая. Теперь нам только и остается, что найти четвертую.
— Но как я об этом узнал, Барри? Как я догадался, что вопрос был третьей частью?
— Потому что вы настроились на нашу частоту. Отыскали наш канал. — Улыбаясь, он стал измерять Магде давление. — Теперь вы сможете улавливать наши сигналы.
— Объясните нормальным языком, что это значит.
— Это значит, что вы начинаете понимать.
— Но что может быть общего между этим пером, костью и вопросом?
— Не знаю. Мы надеемся, четвертая часть все это объяснит.
В больнице нас ждали Майкл и Изабелла Закридес. Они немедленно переняли бразды правления от фельдшеров, даже сестер, пришедших им помочь, выставили вон. Закридесы — старые наши друзья, к тому же оба прекрасные врачи. Когда много лет назад меня подстрелили, Майк спас мне жизнь. Глядя, как он и его жена везут по коридору носилки с Магдой, я подумал, что скоро ему придется снова заняться моей персоной, когда chezmoi[13] начнет гаснуть свет. Но прежде чем я успел до конца проникнуться этой обнадеживающей мыслью и почувствовать себя несчастным, мое внимание привлекло кое-что в дальнем конце коридора. Еще раз удостоверившись, что Магда в данную минуту во мне не нуждается, я поспешил туда.
В самом конце стоял Билл Пегг и внимательно слушал низенькую врачиху со стрижкой монахини. Ее менторский тон за десять футов вызвал у меня зубную боль. Как только я подошел, Билл жестом ее остановил.
— Погодите, доктор. Это начальник полиции Маккейб. Он должен услышать все сначала.
— В чем дело, Билл?
— Шеф, это доктор Шеллбергер. Брунгильда Шеллбергер. — Он приподнял бровь — самую малость, — но мне все сразу стало ясно.
— Здравствуйте, доктор, что здесь происходит?
— Белый мужчина по имени Джон Петанглс был доставлен к нам полчаса назад с огнестрельными ранениями живота и бедра.
Я смотрел на Билла, но слышал собственный голос: ничего, мол, Джонни, последи за Казом де Флооном, а эта сволочь всего за несколькими минутами раньше пристрелила Джи-Джи и Олд-вертью.
— Дайте на все посты ориентировку: белый мужчина, возраст около шестидесяти, одет в пестрый спортивный костюм. Рост примерно пять футов и девять дюймов, вес приблизительно… сто пятьдесят фунтов. Или немного меньше.
Билл записывал мои слова в блокнот, время от времени поднимая на меня изумленный взгляд.
— Откуда тебе все это известно, шеф?
— Делай, что сказано, Билл. Как Джонни?
— Неважно. Его как раз оперируют.
— Что скажете, доктор?
Она повертела рукой туда-сюда.
— Трудно сказать что-то определенное до окончания операции.
— Кто этот тип, Фрэнни? Откуда ты знаешь, кого надо искать?
— Потом скажу. Сейчас мне нужно найти здешнего фельдшера по имени Барри.
— Барри? — переспросила доктор Шелленбергер. — У нас в больнице такого нет.
— Меня это не удивляет, — сказал я, прежде чем уйти.