Старый Флоон посмотрел сперва на свою руку, потом снова на молодого.
— Где я его взял? Под сиденьем в машине. Сам прекрасно знаешь.
— Так я и думал. Влез в мою машину и взял его без разрешения. Распоряжаться моей машиной, моим пистолетом! Так на тебя похоже. Вот об этом-то я и говорю. Потому что это не твой пистолет, отец. Я его купил. Купил на свои деньги, а не на твои. Теперь все, что у меня есть, куплено на мои деньги, ничего твоего у меня нет. И никогда больше не будет.
— Я это знаю. Помню, как это было. Один из величайших дней моей жизни! — сказал старый Флоон.
И снова вокруг стало так тихо, что можно было услышать падение тела на землю, а я почти не сомневался, что так оно и случится, вот только не знал, чье это будет тело. Все эта хренотень поворачивалась таким чудным образом, что логика и факты превращались в пережеванную пластинку «джуси фрута». В этот момент могло произойти что угодно. Меня вообще ничто бы не удивило. Флоон стреляет в меня. Флоон стреляет во Флоона. Флоон сдается Флоону. Флоон… Вы меня понимаете.
— Да ты на мои руки посмотри, черт тебя дери! Видишь, какие толстые? Ты разве не помнишь его руки? — Повесив пистолет на указательный палец, Флоон поднял обе руки вверх, будто сдаваясь нам в плен. — Эти его длинные пальцы? Он мне тыкал ими в ухо, если я делал что не так. Ты разве не помнишь?
На молодого человека это, похоже, не произвело впечатления. Он скрестил руки на груди, закрыл глаза и помотал головой.
— У тебя руки такие же, как у меня. Зачем ты лжешь? Что у тебя за проблема?
Старый Флоон взорвался:
— Что у меня за проблема? Моя проблема в том, что я тебе не отец! У того были тонкие руки! И когда я делал что не так, он меня ими лупил. Да-да, лупил! Тыкал этими своими жуткими тонкими пальцами прямо мне в ухо. И приговаривал: «Мой сын не станет это делать. Не мой сын ». «Мы теперь живем в А-ме-ри-ке! И ты будешь говорить как а-ме-ри-ка-нец!» Раз в неделю, больше, иногда и по пять раз на неделе он находил повод, чтобы устраивать мне пытку этими проклятыми руками, этими пальчиками-карандашиками! — Голос обезумевший, глаза старого Флоона оставались на своих местах в черепной коробке, в то же время находясь где-то далеко. — Посмотри на мои руки, идиот. Они же огромные, как рукавицы кэтчера. У него что, такие были?
Когда ответа не последовало, старик разошелся еще больше. Он ухватил малыша Фрэна за запястье и рывком притянул к себе. Мальчишка крякнул и попытался вырваться, но это было невозможно. Флоон сунул пистолет себе за пояс, чтобы освободить вторую руку. Когда он снова заговорил, его голос совершенно изменился — в нем слышался сильный гортанный акцент, речь стала медленной, слова приобрели весомость, сочность. Мне он напомнил Генри Киссинджера.
— Герой ест львов на завтрак. — И тут он с такой силой ткнул указательным пальцем в ухо Фрэна-младшего, что у бедняги лицо словно съежилось. Фрэнни пронзительно вскрикнул. — Ты хочешь стать героем или почту разносить? Или гладить чужие рубашки? Работенка как раз для моего сына — гладить чужие рубашки. — Снова тычок пальцем в ухо, снова испуганный вопль.
Джордж, Флоон-младший и я наблюдали, как этот псих вымешает на мальчишке свою пестовавшуюся пятьдесят лет злобу. Зрелище было таким невероятным и чудовищным, что мы застыли, словно загипнотизированные грубостью и уродством происходящего. Что может быть интереснее автокатастрофы, если видишь ее впервые? Как думаете, почему в подобных случаях на обе стороны образуются многомильные пробки? Всем хочется посмотреть — что там осталось. Автокатастрофа или какое другое несчастье, человек, при всех потерявший контроль над собой… Ведь это, ребята, не что иное, как смерть наяву. Подойди поближе и смотри, как больно кусает жизнь… кого-то другого.
— Отпусти меня!
Парнишка сопротивлялся отчаянно, что было сил пытаясь вырваться, но куда там! У него не было ни малейшего шанса.
К стене дома в нескольких футах от того места, где мы все стояли, был прислонен металлический шест, длинный и довольно увесистый. На веранде лежала черная пластиковая тарелка, от которой тянулись разноцветные провода. Ее-то и предстояло укрепить на шесте. Если все правильно подключить, то должна была получиться наружная телевизионная антенна. Несколько дней назад Джордж восседал на крыше, воображая себя этой самой антенной, чтобы написать толковую инструкцию — как эту самую антенну правильно собрать.