Выбрать главу

— Откуда ты, что делаешь? А это кто? Дочь твоего брата, того, что умер в Бастилии? — опрашивал Шарль Оду и улыбался, показывая белые, крепкие зубы.

— Антуан, голубчик, добудь что-нибудь на ужин моим гостям, — попросил Шарль Оду.

Мэтр остановил его.

— Это потом, Шарль. Теперь слушай меня. Мы были в деревне, где стоит де-Грамон со своим отрядом… в десяти лье отсюда…

Шарль Оду усадил мэтра за столик. Молодой человек с перевязанной рукой разостлал на столике измятую карту. Все трое нагнулись над ней.

Розали, Паскуале и я уселись в углу на бархатной скамейке. Почерневшие портреты важных господ сурово смотрели на нас из золоченых рам. В конце зала слышались шаги, негромкий говор, стук прикладов. Спавшие мятежники просыпались и уходили, на их место приходили другие.

Свеча на лакированном столике освещала худые пальцы мэтра, двигавшиеся по карте, и склоненные головы его собеседников. Мэтр говорил отрывисто:

— В деревне стоит один эскадрон, то есть сто двадцать человек с лошадьми. Солдаты пьянствуют. Караульные спят на постах. Мы вышли из деревни после зари, и нас не окликнул ни один часовой… Крестьяне неспокойны. Де-Грамон отбирает у них последние припасы для прокорма своего отряда… С такими силами, какие у де-Грамона сейчас, он не решится напасть на замок. Крестьяне восстанут неминуемо, если он выведет солдат из деревни. Но де-Грамон ждет подкрепления. Когда подкрепление подойдет, он сможет часть войск оставить в деревне, чтобы не допустить восстания, а остальных двинет на вас, Шарль Оду. Де-Грамону дан приказ взять замок во что бы то ни стало и потушить мятеж. Твоя голова, Шарль, оценена в пятьсот ливров…

— Моя голова пока еще крепко сидит на плечах, — усмехнулся Шарль, тряхнув кудлатой головой. — Ты знаешь, какие силы идут на помощь де-Грамону?

Мэтр покачал головой.

— В окрестных деревнях еще никто не слышал, что войска приближаются. Наверное, они находятся не ближе двух дней пути… Я, проходя, видел, что замок де-Ларош хорошо укреплен. Он выдержит осаду хоть полгода. Но хватит ли у тебя припасов, Шарль? И сколько людей в твоем распоряжении?

— Людей у нас немного. Вдвое меньше, чем у де-Грамона, — задумчиво ответил Шарль. — Вдвое меньше!

— Капитан, — вскрикнул молодой человек, которого звали Ренье. — Не важно, что вдвое меньше. Мы готовы!

Шарль усмехнулся и подмигнул метру.

— Видишь, какие у меня горячие молодцы, так и рвутся в бой! Но шутки в сторону. Слушай, как обстоит дело. Пять деревень восстали и идут к нам на помощь. Придут ли они во-время, или опоздают из-за разлива реки, все равно крестьянам не устоять против регулярных войск. Косам да вилам не справиться с ружьями. Мы не можем вести правильную войну и давать сражения противнику. Наше дело — нападать врасплох, исчезать, снова появляться, тревожить врага неожиданными атаками, а главное — привлекать его солдат на нашу сторону. Это — тактика революционной войны, Пти-Миньяр. Вот я и думаю, не напасть ли нам ночью на де-Грамона, пока он не ждет нападения и даже не проверяет своих часовых. Ему и в голову не приходит, что кучка мятежников посмеет сразиться с эскадроном. А? что ты скажешь, Пти-Миньяр?

— Это будет отчаянное дело для горсточки храбрецов, но если оно удастся…

— Если оно удастся, подошедшие войска найдут разбитые остатки отряда де-Грамона, они найдут деревню, охваченную мятежом, им будет еще труднее бороться с нами… Ну, а если дело не удастся, мы уйдем в леса. Решено, Ренье?

— Решено. Завтра к вечеру все будет готово. Ведь мы выступим ночью, капитан? — сказал Ренье и сложил свою карту.

Антуан позвал нас ужинать под своды большой кухни. Еще недавно здесь суетились повара господина маркиза, приготовляя пиры. Теперь задымленные своды гудели от веселых возгласов повстанцев. За ужином мэтр Миньяр рассказал Шарлю про наше ремесло.

Полишинель — друг народа

В ту ночь мы расставили наши пестрые ширмы на узорном паркете замка де-Ларош. Паскуале вынул кукол из сундука. Розали разложила их по порядку. Я зажег свечи. Мы молчали. Меня била лихорадка. У Паскуале вздрагивали губы. Я вспомнил, как нам было страшно, когда мы впервые водили перед зрителями кукол в театре Мариано. Теперь мне было еще страшнее. Вдруг наше представление не понравится, покажется скучным и ненужным нашим зрителям? У меня в ушах все еще звучал презрительный голос коренастого Жака:

— И не стыдно тебе, гражданин, возиться с игрушками? Видишь мою руку, — она крепко держит ружье…