— Товарищ командир, погоди немного, — попросил Дамийонас, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. — Я тут за кусты сбегаю. А ты, Еруте, не гляди.
— Ступай, — нехотя согласился Витис, который, судя по всему, сам был непрочь составить Дамийонасу компанию за кустиком. — Приказываю еще раз хорошенько разведать местность. И чтобы каждый потом — в свою сторону! Только живо, живо!..
Приглядев каждый подходящее укрытие, мы построились в шеренгу спиной к пню и искоса поглядывали, как Витис будет поджигать «макаронину».
И вот он чиркнул спичкой. Появился дымок. Уже!..
Мы и не заметили, как ноги сами понесли нас прочь.
— Стой! Назад! — сердитым окриком остановил нас командир. — Почему без команды?! Не видите разве — спичка погасла.
Мы сконфуженно вернулись на свои места и, дрожа от волнения, снова вполголоса стали следить за пеньком.
— Беги! — закричал вдруг Витис и, побрякивая на бегу спичечным коробком, мигом оставил позади ковыляющего Юлюса.
Мы попа́дали друг за дружкой в ложбину и, окаменев от напряжения, стали ждать оглушительного взрыва. Вот-вот должна сгореть полая внутри пороховая палочка… Огонь подберется к детонатору, и…
Но что это? Прошло, пожалуй, уже минуты три. Мы с Юлюсом стали опасаться, как бы нам не влетело дома, если мы поздно выгоним коров.
— Получится, как с Юлюсовой бомбой, — рассмеялась Еруте. — Грянул гром, да не из тучи…
— Скорее всего, «сыр» отсырел, — сказал Дамийонас.
— Головой надо думать! — сурово осадил его командир. — В таком случае хотя бы детонатор взорвался.
— А может, ты не поджег? Вдруг тебе просто показалось?.. — поддел командира Юлюс.
— Плохо вы меня еще знаете, как я погляжу… — со вздохом произнес командир, который, видно, тоже почувствовал, что торчать здесь дальше глупо.
Мы поднялись и осторожными шажками стали подкрадываться к пеньку.
— Ребята, по-моему, там дымится!.. — вспугнул нас вдруг Дамийонас.
Плюх-плюх — мы, как утята, плюхаемся на землю. И хотя не верим, что можем взорваться, хотя злимся на Дамийонаса, а все равно лежим.
Первой поднимается Еруте.
— Эх вы, мозгляки! — вгоняет она в краску самого командира. — Вы тут поспите, а я пойду погляжу.
Тут уж мы все встаем и на цыпочках, точно боясь разбудить дремлющий пень, подходим ближе. Оказывается, пороховая палочка не сгорела до конца. Слишком плотно мы завалили ее камнями. Что будем делать? Другой такой у нас нет, а этой не больше пяди осталось. Оставить же заминированный пень до другого раза не хочется, жалко… Столько страху натерпелись, столько намучились. Да и неизвестно, когда мы еще сюда придем, и выходит, что наша присяга вроде не скреплена ничем…
— Будем взрывать! — единогласно решили мы. — Ведь не бомба же это и не снаряд. Железа, осколков тут нет.
— Верно, — согласился командир. — Один останется поджечь, а другие пусть заранее спрячутся. Добровольцы, желающие остаться, есть?
Мы потупились, кто стал пинать камешки, кто смущенно откашливался… Словом, все помалкивали.
— Тогда придется тащить жребий. Все мы тут равны, все приняли присягу. Словом, все имеем право совершить подвиг. Глядите, я беру пять спичек. Одна будет горелая. Кому безголовая достанется, тот и должен будет… Кто тут у нас первый по росту? Дамийонас? Тяни.
— Я? Первый? Да если бы у Юлюса не нога, он тут самый высокий…
— Тащи, чего там… — поторопила Еруте. — Вытащишь с обгорелой головкой, перекрестись — и в кустики…
Однако Дамийонас безголовую спичку не вытащил. Не досталась она ни мне, ни Еруте. В кулаке у Витаутаса осталось две спички: для него и для Юлюса.
— Ну, Юлюс, давай…
— Юлюс, правую тяни! — с облегчением стали давать мы совет.
— Не слушай их, Юлюс, будь мужчиной, — сказала Еруте. — Зажмурься и тяни первую попавшуюся. Ну? Покажи.
Спичка оказалась без головки.
— А теперь марш все в укрытие! — скомандовал Витис. — Юлюс, на́ тебе спички.
— Не надо, я не буду поджигать, — неожиданно отказался Юлюс.
— Почему?
— Не буду, и все.
— То есть как это не будешь? Струсил?
— К чему без толку рисковать…
— Вот ты как! Выходит, мы можем рисковать, а ты нет? Тогда чего же сразу не сказал? Чего ради жребий тянул?
Опустив голову, Юлюс разглядывал свою ногу и молчал.
— Трус! — будто кнутом стегнула его Еруте. — Эх ты, заячья душа, а еще присягу давал.
— Вот видишь, вот видишь! Что я говорил? — с довольным видом распалялся Дамийонас. — Какой из него солдат…