Потому что выбирать не из чего! Нет никакого распутья!
Все решено за него. Он бы сразу это понял, если бы внимательнее прислушался к словам Джесаллы. Он никогда не будет с нею счастлив, ибо внутри у него - пустота. И она с ним не будет счастливой. А значит, он медлит лишь потому, что боится. Не хочет взглянуть правде в глаза.
- Правда - в том, что я полутруп, - сказал он себе. - Все, что мне осталось, - довести до конца начатое.
Он вздохнул - судорожно, со всхлипом, - подошел к синерогу, взял под уздцы и повел к воротам. Затворяя их, в последний раз взглянул на тонущий в сумраке дом и ни в одном из темных окон не заметил Джесаллы.
Толлер взобрался в седло, и синерог неторопливо, враскачку затрусил по гравиевой дороге на восток. Труженики уже ушли с полей, и мир казался обезлюдевшим.
- Что дальше? - обратился он к вселенной. - Ну, сделай милость, скажи, как мне теперь быть?
Вдалеке двигалось едва различимое пятнышко. Будь Толлер в нормальном расположении духа, он бы извлек подзорную трубу и еще издали узнал бы кое-что о путнике, но сейчас это казалось невероятно трудным. И вообще, куда спешить? - подумал он. Вполне можно довериться естественному ходу событий.
Вскоре он различил фургон, влекомый тощим синерогом, а еще через несколько минут рассмотрел седока. И возница, и экипаж пребывали, мягко говоря, в плачевном состоянии. Фургон растерял почти всю парусину, колеса жутко вихляли на изношенных осях. На облучке восседал бородатый молодой человек, покрытый таким толстым слоем дорожной пыли, что смахивал на глиняное изваяние.
Толлер отъехал к обочине, уступая дорогу, и был удивлен, когда фургон остановился рядом. Возница окинул лорда мутным взором покрасневших глаз, и еще до того, как он заговорил, у Толлера не осталось сомнений, что путешественник пьян в стельку.
- Скажите, господин, - произнес бородач заплетающимся языком, - имею ли я честь видеть перед собой лорда Толлера Мар...ак...айна?
- Да, - ответил Толлер. - Чем могу служить? Возница качнулся на козлах и вдруг изобразил улыбку, не лишенную мальчишеского шарма. На грязной, опухшей от пьянства физиономии она выглядела по меньшей мере странно.
- Милорд, позвольте представиться: Бартан Драмме. Хочу сделать ун...ик...альное предложение. Уверен, оно вас обязательно заинтересует.
- Весьма в этом сомневаюсь, - холодно вымолвил Толлер, решив, что напрасно теряет время.
- Позвольте, милорд! Насколько мне известно, вык... вы командуете воздушной обороной, и все, что относится к небесам, - в вашем ведении.
Толлер отрицательно качнул головой.
- Все уже в прошлом.
- Прискорбно это слышать, милорд. - Драмме извлек на свет божий бутыль, выдернул пробку и устремил на Толлера хмурый взгляд. - В таком случае мне не остается ничего другого, как просить аудиенции у короля.
Как ни тяжело было на сердце у Толлера, он расхохотался.
- Голову даю на отсечение, он будет просто в восторге.
- Ничуть в этом не сомневаюсь, - кивнул Драмме, излучая пьяную самоуверенность. - Любой монарх придет в восторг от ик... идеи водрузить его знамя на планете, которую мы зовем Дальним Миром.
Глава 13
Название "Синяя Птица" эта прадская гостиница получила в честь некогда знаменитого на весь старый Ро-Атабри постоялого двора. Ее владелец дорожил репутацией заведения и заботился о приличиях, а потому отнюдь не пришел в восторг, когда в его владениях появился Толлер с Бартаном Драмме "на поводу". Одного взгляда на физиономию хозяина Толлеру хватило, чтобы понять: честь принимать у себя прославленного аристократа - не бог весть какая щедрая плата за визит его оборванного и дурно пахнущего спутника. Как бы то ни было, хозяина гостиницы удалось уломать, и он предоставил гостям две спальни и распорядился в одну из них отнести большую ванну и наполнить ее горячей водой. Теперь в ней отмокал Бартан; кроме его головы, над мыльной пеной виднелась только рука, сжимающая кубок бренди. Он предложил своего пойла Толлеру, и тот, отведав его, состроил жуткую гримасу- крепчайший напиток обжег глотку.
- И сколько, по-твоему, можно протянуть на такой бурде? полюбопытствовал он. - Скажешь, долго?
- Ну что вы, - ответил Бартан. - Конечно, я бы предпочел настоящее бренди, но это - все, что я могу себе позволить. Милорд, чтобы добраться до вас, я отдал последний грош.
- Сколько раз повторять: не называй меня лордом! - Толлер поднес керамический кубок к носу, понюхал и вылил содержимое в ванну.
- Зачем же добро переводить? - жалобно запротестовал Бартан. - И вообще полоскать в такой отраве интимные места... По-вашему, это приятно?
- По-моему, вреда не будет. Сдается мне, она задумывалась для наружного применения. Не горюй, я скажу хозяину, чтобы принес чего-нибудь не столь ядовитого, а пока давай вернемся к твоему рассказу. Я никак не могу взять в толк одного...
- Чего именно?
- Ты утверждаешь, что твоя супруга жива и находится на Дальнем Мире. Что она не призрак и не реинкарнация, а та самая женщина, которую ты знал. Как случилось, что ты в это поверил?
- Не берусь объяснить... Она сама дала понять... Ее слова были не просто словами - в них заключалось нечто большее.
Толлер задумчиво теребил нижнюю губу.
- У меня не настолько развито самомнение, чтобы считать себя непревзойденным знатоком тайн человеческого бытия. Готов признать, что в этом мире еще хватает загадок, и не все они будут разгаданы на моем веку. Но то, о чем ты говоришь, плохо укладывается в голове.
Бартан поерзал в ванне, расплескивая воду на пол.
- Я сам - убежденный материалист с младых ногтей, и хотя в Корзине навидался всякого, простачков, которые верят в сверхъестественное, без смеха не воспринимаю. Но то, о чем я вам рассказал, - чистая правда. Тут у меня никаких сомнений, а почему... Вряд ли это можно объяснить. Во-первых, эти загадочные молнии... Во-вторых, поведение Сондевиры до той ночи. Все это для меня непостижимо. Но я знаю наверняка: она жива и находится на Дальнем Мире.
- Ты сказал, что она явилась тебе, как видение, и говорила прямо с Дальнего Мира. Трудно вообразить что-нибудь более сверхъестественное.
- Наверно, мы по-разному понимаем это слово. То, что мы с женой разговаривали, - вполне естественно. Мистический оттенок этому случаю придают лишь некоторые мелочи, лежащие за пределами нашего понимания.