На поставце вырезан целый хоровод девушек. Они пляшут, а гармонист им играет. Конёнков и сам очень любил на гармони играть.
И была у него круглая гармошка — концертина.
Среди хоровода изображён и дед с белой бородой. Молодая дочка протягивает ему своего малыша: на, мол, подержи внука-то, а я пойду попляшу со всеми, да и песенку спою:
А вот перед нами гусь. Смотри, как задрал он голову! Словно кличет кого-то. И конечно, на его спине с раскрытыми крыльями отлично поместился бы тот сказочный братец Иванушка, которого унесла под облака стая гусей от сестрицы Алёнушки. Ты можешь сесть на этого гуся и подержаться за его гладкую шею, но тебя-то он никуда не унесёт. Выточенный из дерева, стоит он тоже на выставке.
Когда началась война с фашистской Германией, Сергею Тимофеевичу было под семьдесят лет. На фронт он уже не мог идти и очень переживал, что немцы заняли Ельню и всю его родную область.
Художник читал газеты, слушал сводки по радио и знал, как сражаются партизаны в тылу врага. И пришло ему в голову сделать фигуру старичка в ушанке и с палкой в руке: одного из тех дедов, что ушли из села Караковичи в лес, к партизанам — помогать, чем могут.
Вот и получился портрет такого деда, и называется эта скульптура «Мы — ельнинские!»
Эта занятная фигурка пришла тоже из ельнинского леса. Только зовут её — «Кикимора». Вот уж поистине — кикимора! Ни старик ни старуха, ни зверь ни птица… Лицо человечье, и над лысиной на лбу лохматятся клочья волос. Не то руки, не то плавники, а ноги так совсем — козьи. Глазки узкие, прищурились под бровями.
Сергей Тимофеевич очень любил этот сказочный мир лесных чудищ и фантастических полузверей. В других музеях есть у него и лесной божок «Пан со свирелью», есть и «Козлоногий музыкант с дудочками». Есть и замечательный человечек — «Свистушкин», который свистит в два пальца. И такой он выразительный, что когда на него смотришь, то будто и вправду слышишь свист!..
В музее на подоконнике лежит удивительная шкатулка в форме большой рыбы. Сделана она из одного брёвнышка. Из сучков получился хвост и плавники, на которых лежит эта рыба-шкатулка.
В середине спинки искусно вырезана пластина. Её можно вынуть за плавник, и тогда увидишь внутри выдолбленный ящичек, куда можно положить на хранение бусы и ленты, карандаши и краски, а хочешь — конфеты и пряники!
В центре зала свилась кольцами громадная змея. Дерево, из которого она сделана, — тёмное, пятнистое. Причудливые завитки толстых корней и веток соединились, закрутились, образуя отличное сиденье.
В разинутой пасти держит этот удав деревянный шарик, словно яблоко, а другой шар — побольше, обвил он концом хвоста.
Я сначала боялась присесть на эту змею. Но Сергей Тимофеевич сказал мне:
— Чего боишься? Не бойся, ведь змеи полезные животные. Ну-ка вспомни, что изображено на медицинских книгах и в витринах аптек?! Изображена чаша, а по ножке чаши поднимается вверх змейка с жалом. Змеиный яд ведь не только опасен, он может быть и целебным, поэтому из него делаются многие лекарства. Так что не бойся, садись. Посидишь, гляди и поумнеешь. Так-то!
Вот мы и закончили наше путешествие в мир искусства Конёнкова. Мы познакомились со сказками, которые были созданы из дерева неиссякаемой фантазией и талантом прекрасного мастера. Больше всего он любил и умел превращать самое обыкновенное дерево, вроде того, за которым ты прячешься, когда играешь с приятелями в прятки, в увлекательные деревянные сказки. И в этом мы убедились!
На прощанье давай посмотрим, какой же был этот художник! В Третьяковской галерее есть его автопортрет. Это значит, портрет автора, сделанный им самим с самого себя.
Сергею Тимофеевичу тогда исполнилось восемьдесят лет. А всего он прожил девяносто семь лет, почти целое столетие!..
Много скульптурных портретов создал Конёнков. Среди них портреты академика Павлова, портреты писателей Льва Толстого, Достоевского, скрипача Паганини, композиторов Баха и Рахманинова, художника Сурикова, артиста Шаляпина, да всех не перечислишь!
Себя самого Сергей Тимофеевич лепил и молодым, и постарше. Но вот этот автопортрет, высеченный из мрамора, — последний и самый лучший.