Потому служанка помогла Дандальви одеться: рубашка из эсхорского шёлка, штаны из горского льна, поверх рубашки – куртка из тонкой и тщательно выделанной кожи. Сапожки из оленьей кожи завершали наряд.
Осторожно, стараясь не шуметь, госпожа и служанка прошли чёрным ходом на хозяйственный двор. Отворив калитку, которой пользовались слуги, носившие в летние дни, когда пересыхали колодцы, воду, они зашагали по тропинке, ведущей к реке. Не доходя до речного яра, девушки свернули в сторону высокого холма, на котором темнело строение “конюшни”. Здесь в тесных загородках томились десятки “секущих небо”, или по-агански – “риси”, диковинных зверей, которых аганы приручали, дабы летать на них по небу.
Небо манило многих из потомков Рула, и дочь ард-дина не была исключением. Вообще-то, “секущие” предназначались в первую очередь для военных нужд – ведь верхом на крылатых зверях так удобно наблюдать за передвижением вражеских войск или посылать сверху во врага стрелы, пребывая в безнаказанности. Но Дандальви с согласия отца, который, что уж греха таить, немного баловал единственную дочь, имела право пользоваться “секущими”, когда ей заблагорассудится. А “благорассудилось” княжне обычно с утра пораньше.
Дочери ард-дина шёл девятнадцатый год – по аганским меркам, когда девушек отдавали замуж в четырнадцать лет, она была перестарком. Но отец медлил отдавать её замуж, не в силах решить, кого из динов одиннадцати племён связать с домом Бардэдаса[7] родством. Последнее время, когда аганы расселились по Мидде, власть ард-дина ослабла. Большая разбросанность племён по степям от Быстрой реки до Серой реки и отсутствие серьёзной опасности со стороны соседей делали власть Бардэдаса Мрачного над всеми племёнами, кроме его родного, красных радзаганов, весьма призрачной. Потому выбор будущего зятя был весьма важным делом.
Дандальви иногда задумывалась - чьей женой ей вскоре предстоит стать: неряшливого и толстого Бардэхора, дина бегдаганов; любящего мучить своих жён красавца Дандадина, правителя гунворгов; а может быть, старика Андадина, чьи сыновья ждут, не дождутся его смерти, когда он, наконец, освободит для них место дина вилрадунгов. Но пока она была свободна. И пользовалась этой свободой. И старалась поменьше думать о будущем, в котором неизбежно ожидалось замужество, неизбежно на нелюбимом. Ибо Бардэдас Мрачный не мог позволить такой роскоши – выдать дочь замуж за того, кто будет по сердцу ей самой.
Из головы Дандальви давно вылетел залитый кровью Гостевой Зал во дворце Морвэтила. Да и другие вспоминали о Морвэтиле и убившем его колдуне всё реже. Но иногда перед дочерью ард-дина возникал вдруг чей-то смутный облик. И хотелось выть от непонятного ощущения – не то неприятного, не то наоборот.
Отворив ворота “рисюшни”, девушки прошмыгнули мимо дремлющего сторожа - однорукого старика, помнящего ещё Гвандаса Второго, прадеда Дандальви.
Дандальви, как обычно, выбрала крупного, в серо-белую полосу, риси по кличке Ворчун. Лангастойле остановила выбор на Золотинке - спокойной самке, с шерстью нежно-жёлтого цвета. Радостно шипя и вытягивая длинные шеи, “секущие” приветствовали двуногих, с которыми у них были связаны приятные мгновения полёта и свободы. Девушки вывели риси из тесноты конюшни на обрыв, с которого взлетали крылатые с седоками. Сторож, проснувшийся от шума, ласково улыбнулся дочери своего господина. Девушка небрежно кивнула ему головой.
Резкий толчок, когда риси отрывается от земли, падение почти до самой речной глади, и вот он полёт. Сделав пару кругов над дворцом, всадницы направили своих “секущих” на запад.
Первыми неладное почуяли риси, вдруг вышедшие из повиновения. Наездницы пытались обуздать животных, которые словно обезумели, но те не слушались вожжей. Гроза налетела неожиданно. Только что облака синели у самого края неба, а теперь вокруг бьют молнии, оглушая грохотом, ветер кружит всадниц с их “конями”.
Кончилось всё так же неожиданно, как и началось. Измученные борьбой со стихией, риси кружились в безоблачном небе. Где-то на горизонте гремела удаляющаяся гроза. Дандальви чувствовала, что Ворчун держится из последних сил, “секущий” Лангастойле выглядел не лучше. Нужно срочно приземляться. Единственное, что заставляло княжну держать риси в воздухе – это боязнь не подняться обратно в небо. Нужно было найти холм достаточно высокий, чтобы с него мог взлететь “секущий” с седоком.
Ворчун быстро шёл на снижение, внизу мелькали пологие холмы. Как назло, не попадалось ни одного бугра выше пяти локтей. Благодарение Ветрам, наконец, показался высокий холм в излучине речки. “Секущие”, повинуясь привычке, побуждающей их приземляться на господствующих над окружающей местностью вершинах, из последних сил донесли себя и своих наездниц до верхушки холма.