Уходя от очередного удара, гиалиец повернулся и встретился глазами с молодой девушкой, в изумлении застывшей в проёме хода, ведущего в женскую часть дворца. “Здесь что-то не так” – пронеслась в голове изгоя странная мысль - “Этой девушке не место здесь, среди крови и грязи”. На миг он замешкался. И этого мгновения хватило Андадасу, чтобы вонзить свой меч в спину колдуну. Даргед рухнул лицом на труп дружинника Морвэтила. Несколько ударов мечами, нанесённые куда попало, заставили его затихнуть.
-Что здесь происходит? – удивлению Дандальви, разбуженной шумом, доносящимся из Гостевого Зала, не было предела: зал, где недавно пировали, был залит кровью и густо устлан трупами аганов, отрубленными конечностями, всё еще сжимающими мечи, и обломками столов и скамей.
-Это всё колдун-лумарг, госпожа – ответил Андадас, вытирая клинок о плащ убитого талдфагана - Он убил дина Морвэтила и многих других.
-Где же этот чародей? – спросила дочь ард-дина – Исчез?
-Вот этот – старый воин толкнул носком сапога тело Даргеда.
-Странно, он не похож на чудовище – произнесла девушка.
-С этими колдунами нельзя верить глазам своим – сказал Андазир – Он скрыл свой истинный облик, чтобы прокрасться на сегодняшний пир. Видела бы ты, дочь великодушного Бардэдаса, как он превратил деревянный меч в стальной.
-Иди-ка ты спать, госпожа – вмешался Андадас. Дандальви послушно скрылась в полумраке коридора. Последнее, что она услышала, были слова кого-то из дружинников талдфаганского дина, обращенных к Андадасу: “Шаманка из агэнаяров предсказала дину, что ему не грозит смерть от вражеской стали. Вот и сбылось, что она говорила”.
Гости расходились прочь. Пир был безнадёжно испорчен. Рабы выносили тела убитых и смывали с пола кровь. С особой осторожностью, подцепив крючьями, агэнаяры выволокли колдуна-лумарга. Его тело бросили в степи вдали от дворца талдфаганских динов. Прочитав длинный ряд охранных заклинаний, рабы помчались прочь от логовины, в которой оставили тело колдуна. Выполнить повеление Андазира и отрубить лумаргу голову у них храбрости не хватило.
IV
В течение трёх дней в Талдфахуме справляли тризну по погибшему дину талдфаганов Морвэтилу Жестокому. Всё было сделано согласно старинному обычаю. Верные слуги обрядили покойного дина в новые одеяния из эсхорского шёлка и в добрые доспехи, сделанные местными кузнецами. В могилу были положены два меча, копьё с ясеневым древком, лук с сотней стрел, кинжал и боевой топор. Шестерых рабов-горцев удавили, дабы было, кому прислуживать дину у трона Проклятого. Младшую жену Морвэтила, Лалиэль, отправили вслед за мужем, дабы услаждала она его в загробном мире. Проклятая девка не хотела уходить вслед за нелюбимым и жестоким супругом, Андазиру пришлось самому разжимать ей челюсти кинжалом, чтобы влить в её рот чашу с ядом.
Погребальный курган, первый курган над могилой вождя в новом Талдфагананде, насыпали в пять человеческих ростов. Получилось не хуже, чем на старой родине. Но Андазир, брат покойного дина и новый дин талдфаганов, чувствовал себя в роли распорядителя погребального пира крайне двусмысленно. Да, Морвэтил был храбрым воином и добрым к дружине вождём. Да, погиб он, как и подобает славному мужу из доброго рода, с оружием в руках. Но погиб дин от руки гостя, пришедшего на пир, вдобавок ко всему – колдуна. И никто не может сказать, что смерть от деревянного меча столь же почётна, как и от меча стального. Да и место, куда вонзил колдун деревянный меч, нельзя считать приличным.
И Андазиру чудилась издёвка в негромких разговорах гостей между собой, в их взглядах бросаемых на него, брата убитого. Да и испуганные и виноватые лица жён Морвэтила, рабов и слуг тоже говорили о некоей двусмысленности произошедшего. Дин талдфаганов уже успел проклясть старого хрыча Андадаса, который позволил умереть колдуну-лумаргу столь лёгкой смертью. Он, Андазир, постарался бы, чтобы колдун своими мучениями над трупом Морвэтила смыл с его брата то пятно, которое легло на покойного дина. И даже княжеская корона и полнота власти, которых он жаждал все эти годы, будучи тенью старшего брата, радовали его намного меньше, чем следовало бы ожидать.
V
Гиалиец не умер, как думали аганы, и как ни хотел этого он сам. Меч Андадаса прошёл мимо сердца, а остальные раны не представляли серьёзной опасности. Несколько дней Даргед пребывал между жизнью и смертью, и только на шестой день он пришёл в себя. Он сильно ослаб. Во рту было сухо. Чуткий нос гиалийца уловил запах воды в нескольких десятках шагов. Потратив целую вечность на то, чтобы доползти до родника, бьющего на дне балки, он жадно припал к воде. Утолив жажду, раненый уронил голову на землю. И увидел на расстоянии вытянутой руки две степные лилии. Удача улыбнулась изгою и на этот раз: лилии эти росли по укромным и сырым местам в степи (почему-то именно только степи, в Бидлонте почти не встречаясь) и славились как непревзойдённое средство для восстановления сил. Сжевав безвкусные луковицы прямо с землёй, Даргед запил их водой и провалился в забытье.