Кенет понял, что в бескорыстную помощь старый корзинщик не поверит, а и поверит, так не примет ее. Чтобы старик не артачился, Кенет решил сказать правду.
– Не могу я сам лозу резать, мастер. Обет у меня такой, – немного рисуясь и важничая, произнес Кенет. – Живого ножом не касаться. Не мог я сам заработать. Лоза-то твоя.
– Странный обет, – немного смягчился старик. Однако на своем он стоял упорно и долго. В конце концов поладили на том, что Кенет берет себе половину заработка, а старому корзинщику оставляет состав красящих снадобий. Вернувшись, сын его сможет сам плести полосатые и клетчатые корзинки, и никто не посмеет ославить старика: мол, нажился на чужой беде и выбросил человека за дверь, а сам ничего толком и не умеет. Никто не скажет, что попользовался он чужим мастерством: теперь оно принадлежит ему, оно его собственное.
Наутро старик разбудил Кенета еще до рассвета.
– Я тут всю ночь думал, – суровым, не терпящим возражений тоном произнес старый корзинщик. – Парень ты молодой, деньги с толком истратить не сумеешь, поиздержишь на всякую ерунду, а самого нужного и не купишь. Вот, держи, пригодится. И в руки Кенета легла простая крепкая дорожная куртка.
Куртка оказалась Кенету великовата, но если запахнуться поплотнее и подогнуть рукава, совсем незаметно. Во всяком случае, выглядела она куда приличнее его старого кафтана. Кафтан Кенет выбрасывать не стал: может, еще и пригодится. Поразмыслив, он истратил часть денег на красивый дубовый посох, в котором совершенно не нуждался. Его молодое гибкое тело не требовало подпоры.
Но он слышал где-то, что у всякого мага есть посох. Добровольно принятое им на себя ученичество хотело проявить себя каким-то хоть малым знаком, и мальчишеское тщеславие вынудило Кенета приобрести посох. Магической силы он придать посоху не мог, а посему ограничился тем, что вырезал на его поверхности знак “исполнение”. Получилось красиво.
Перебиваясь на случайные заработки, Кенет все дальше и дальше уходил от дома, то сворачивая с большой дороги, то вновь возвращаясь на нее. Большая дорога вела к городу. Какое-то название у него, конечно, было, но уже несколько веков даже и в официальных документах город именовался так, как называли его жители – Сад Мостов.
Глава 2
САД МОСТОВ
Кенет довольно долго шел предместьями. Сначала он с любопытством оглядывал поселения под названием Кротовые норы, где приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не провалиться в одну из бесчисленных землянок. Кенет даже и представить себе раньше не мог, что человеческое жилище может выглядеть подобным образом. Затем настал черед Ласточкиных гнезд, где крохотные мазанки лепились к городской стене и друг к другу. И только потом ошеломленный увиденным Кенет отыскал наконец ворота в опоясывающей город стене.
Он едва ли заметил, что его кафтан и почти все деньги перекочевали в руки стражников: въездная пошлина была по городским меркам не особо высока, но и денег у Кенета было по тем же меркам очень и очень немного. Он уплатил без единого слова возражения, жадно вглядываясь в невероятное зрелище, видное в проеме ворот. Конечно, городской шум и толчея способны сильно подействовать на воображение вчерашнего сельского жителя, но все же не настолько. Нет, картина, открывшаяся взору Кенета, могла заворожить любого. Сад Мостов был городом единственным в своем роде.
Дорога, по которой Кенет пришел в Сад Мостов, в свое время была руслом одного из бесчисленных небольших рукавов протекавшей здесь могучей реки. Город подымался из воды, как камыш. Его улицами были мосты, мостики, мосточки. Иногда их наводили не прямо над водой, а между краями крыш. Потом, после Великого Землетрясения, оставившего в руинах полстраны и чудом не затронувшего Сад Мостов, путь реке преградили обломки гор. Не в силах ни обойти, ни перепрыгнуть гигантский каменный порог, река размыла мягкий лесс и покатила свои помутневшие воды совсем в другую сторону. Тут бы и научиться жителям города ходить по суше. Однако из переплетения каменных радуг соткался столь неповторимый облик города, что его жители не захотели от него отказаться. Да и кто поручится, что когда-нибудь река не вернется столь же внезапно, как и ушла? Мосты переплетались все теснее, под ними царила приятная прохлада в самую удушливую летнюю жару. Конечно, зимой обитателям Сада Мостов явно недоставало и без того скудного солнечного света, зато холодные сумерки не сопровождались обычной для большинства городов духотой. Даже в столице на большинстве улиц два экипажа могли разъехаться с трудом, а здесь вода раздвинула ряды домов далеко друг от друга, и когда она ушла, на просторных улицах дышалось легко и свободно.
Кенет никогда не видел ничего подобного. Каменные радуги, вознесенные в небеса, отбрасывали на землю синие радуги теней. Мостики врастали один в другой, переплетались, сцеплялись, словно пальцы рук в нежном пожатии. Кое-где между окнами верхних этажей были перекинуты не мостики даже, а временные дощатые переходы, и, забегая за парой луковиц к соседу, люди втаскивали эти импровизированные мостики за собой в гостеприимно распахнутое окно.
На улицах дети играли в “чертиков”. Впрочем, знакомая Кенету с детства игра приобрела в этом городе несколько иной вид. Солнечный свет золотил небольшие островки среди густой синевы теней. Следовало перепрыгнуть с одного островка на другой. Тот, кому это не удавалось, становился “чертиком” и начинал гоняться за остальными, мешая им прыгать. Если он успевал помешать кому-нибудь допрыгнуть до волшебного островка, он переставал быть “чертиком”, и уже новый “чертик” начинал бегать, вопить, размахивать руками и толкать играющих. Кенет попытался было спросить у детей, как ему найти постоялый двор или трактир: он ничего не ел со вчерашнего вечера и был бы не прочь перекусить. Запыхавшийся “чертик” остановился и охотно объяснил незнакомцу: “Выйдете на улицу Плотников, потом подыметесь по Гончарному мосту, перейдете на мост Полнолуния…”