Неподалеку от дороги стояла, как правофланговый, свежерубленого бруса сторожка-коттедж, от которой шли в линию прямоугольники из того же бруса — фундаменты уже ликвидированных стационарных палаток.
Смирнов резко тормознул у крыльца. Вышли они одновременно с двух сторон «газика» и профессионально осмотрелись. Мотоцикл без коляски, прислоненный к террасе, тихонько работающий в сараюшке движок, две лошадки на ближней полянке травой питались. А над сторожкой — мощная, похожая на гигантскую лопатку для выбивания пыли из коврика, антенна. Передатчик, значит.
Смирнов взглядом оставил Казаряна у машины, а сам поднялся на крыльцо. Он не успел открыть дверь, открыли за него. На пороге стоял человек в полувоенной форме, который левой рукой держался за ручку, а правую непринужденно прятал за спиной.
— Что надо? — негромко спросил он.
— Поговорить, — весело ответствовал Смирнов, стоявший так близко к человеку, что мог предупредить любое его движение.
— Не о чем мне с вами разговаривать, — решил человек и только сделал всего-то намек на попытку закрыть дверь, как получил совершенно незаметный на глаз, молниеносный удар в солнечное сплетение. Одновременно Смирнов сделал подсечку. Человек рухнул, как и рассчитал Смирнов, на правый бок, непроизвольно производя выстрел из спрятанного за спиной «Макарова». Пуля вошла в пол крыльца. Смирнов носком кроссовки — пожалел, не стал ломать запястье, — отбросил пистолет, нагнулся, за грудки поднял не очень тяжелого человека и поставил его на ноги. Подошедший к крыльцу Казарян подобрал пистолет и спрятал в карман.
— Так поговорим? — все допытывался Смирнов. Человек, наконец, прояснился взором и сделал движение головой. Согласился, не согласился — понимай, как хочешь. А Смирнов продолжил: — И что это еще за мода: гостя с пистолетом в руках встречать? Веди в дом.
Прошли обширные сени — вестибюль — и вошли в громадную, на весь сруб, комнату-контору и по совместительству караульное помещение. Вдоль одной стены — топчаны, четыре топчана, вдоль другой — два конторских стола и меж ними хилый, обеденный, без ящиков, на котором стояла хорошая полевая рация.
— Садись, хозяин, — приказал Смирнов. Тот сел на топчан, свой, наверное. Но почему-то поблизости со стойкой для стрелкового оружия, в которой притулился один-единственный автомат.
— А ты на что-то надеешься! — удивился Казарян, подошел к стойке, вынул автомат, на раз — два — три проверил его и сообщил: — Он в полном снаряжении, Саня.
Смирнов устроился за конторским столом. Снял каскетку, попытался привести в порядок свалявшиеся свои редкие волосенки, отказался от невыполнимой задачи, вздохнул и спросил, не спрашивая:
— Должность, имя-отчество, фамилия, кому подчинен.
— Не обязан отвечать каждому проходимцу, — нервно сказал человек.
Смирнов лениво встал, приподнял рацию, ногой откинул хилый обеденный стол в сторону и, подняв рацию повыше, уронил ее на пол. В хитрой радиомашине одновременно что-то вспыхнуло, серией протрещало, и она умолкла. Смирнов прислушался, послушал и крайне изумился:
— Она почему-то больше не работает!
— Рвань неподнадзорная! — не выдержал человек.
— А я тебе что, Рома, говорил? Вертухай, прямо-таки показательный вертухай! Бери его за рупь за двадцать! — и человеку: — Сразу на вопросы отвечать будешь или для порядка поломаешься? Только учти, у меня времени в обрез, я тебе ломаться не дам, а сразу отметелю. Так как?
— Не знаю, что мне говорить, — для приличия потянул время человек.
— Бить буду умело и очень больно, — дополнил свой предыдущий монолог Смирнов.
— Спрашивайте, — сдался человек. Понял, наконец, что действуют профессионалы.
— Уже спросил, напоминаю: должность, ФИО, кому подчинен.
— Комендант третьего квадрата Арнаутов Ричард Игоревич. Непосредственно подчинен директору первого хозяйства Роберту Евангелиевичу Воронову.
— С которым был знаком еще по прежней работе? — догадливо спросил Смирнов. Арнаутов молча кивнул. — А имена, имена-то, Роман! Ричард, Роберт, Эрнест! Не шайка вертухаев, а собрание рыцарей круглого стола. Вот-вот на поиски Грааля отправятся!
— Они уже отправились, Саня, — поправил его Казарян.
Арнаутов, не понимая, о чем они, осторожно переводил взгляд с одного на другого. Не отреагировав на поправку, Смирнов опять приступил к мягкому допросу:
— Сколько вас здесь на охране?
— Четверо. Сегодня остались трое. Четвертый завтра должен от Воронова привезти продукты.
— Где сейчас двое?
— Каждодневный проверочный объезд квадрата, — Арнаутов глянул на часы. — Будут примерно через час двадцать, полтора.
— Все четверо из лагерной охраны?
— Двое. А двое — наемных.
— Как давно вы все четверо здесь находитесь?
— С мая. С бригадирами и мастерами готовили фронт работ.
— Бригадиры и мастера откуда?
— Из местных, специально отобранных.
— Уголовники бывшие?
— Да.
— А рабочие, рядовые лесорубы из воздуха, что ли, являются?
— В начале июня приходит автокараван из Средней Азии с мастными рабочими, и сразу же начинается лесоповал и одновременно вывоз.
— Есть незарегистрированная дорога?
— Да. На Алтайский тракт.
— Все это каким-либо способом документируется?
— Не знаю.
— Но какие-то бумажки у тебя имеются?
— Только копии нарядов на питание, горючее…
— Покажи, — приказал Смирнов.
Арнаутов с готовностью вскочил с топчана и, подойдя к столу, за которым сидел Смирнов, вежливо попросил:
— Разрешите?
Смирнов поднялся из-за стола и уступил место Арнаутову. Тот, усевшись на стул, стал лихорадочно искать в ящиках. Кучка бумаг получилась приличная. Смирнов, стоя, небрежно просмотрел их и ни с того, ни с сего поразмышлял вслух.
— Разговорчив и откровенен. К чему?
— А что мне остается делать? — с горечью произнес Арнаутов. Теперь Смирнов сел на топчан, а Арнаутов остался за столом.
— Те двое, что совершают объезд, верхами?
— Да.
— Значит, топот копыт мы услышим, — понял Смирнов. — Собирайся, поедешь с нами.
— А кто вы такие? — задал резонный вопрос Арнаутов.
— Мы-то? — Смирнов ощерился, как пес. — Те, кто может тебя заставить собраться и поехать. Считаю, что ответил исчерпывающе.
Арнаутов вернулся к своему топчану, наклонился, вытащил из-под него сапоги, переобулся (был в шлепанцах на шерстяные носки), вновь возвратился к столу и стал искать что-то, вытягивая ящики один за другим.
— Побыстрее можешь? — поторопил его Смирнов.
— Да документы куда-то подевались. Паспорт, удостоверение…
Неподалеку отчетливо каркнула ворона. Краем глаза Смирнов просек, что медлительный Арнаутов шустро, боком заваливался на пол.
— Рома, ложись! — почти беззвучно прокричал Смирнов. Вдвоем они одновременно рухнули на пол.
Под мощным ударом распахнулась дверь, и двое с белыми глазами, ничего не видя перед собой, дали две бесконечные очереди из двух автоматов по всему помещению на сто процентов убойной высоте, метр — метр двадцать.
Первым умолк автомат левого: короткая казаряновская очередь рассекла стрелка пополам, и он пустым мешком осел на пол. Автомат правого замолчал от того, что пуля из парабеллума Смирнова вошла в кисть руки, указательный палец которой жал на спусковой крючок. Автомат замолчал и со стуком упал на пол. Тихо стало. И ворона больше не каркала. Только правый стрелок, стараясь не кричать от боли, надрывно стонал, сжимая левой рукой простреленную кисть правой. Казарян выполз из-под топчана, куда частично закатился, встал на ноги, подобрал автоматы стрелков и, глядя на уже мертвого, подсчитал:
— Третий.
— Что — третий? — не понял Смирнов. Он уже стоял над столом, упершись в него обеими руками, и смотрел на лежавшего на полу Арнаутова, который в ужасе все прятал, прятал голову под стол.