— Совсем забыла: профессионал. Режимишь?
— Приходится.
А гунявый переводчик в ящике все долдонил и долдонил…
— Да выруби ты его! — заорала она вдруг, прослушав эту гунявость.
Артем подошел к телевизору и, разглядывая торс Сталлоне, восхитился:
— Хорош мужик, а?
— Хорош бугай, — не то подтвердила, не то опровергла Катерина. И, когда гунявый замолк, предложила: — Сдавай.
Он вернулся к столику и, уже сдавая, усомнился в целесообразности акта:
— Не частим?
— В самый раз, — успокоила она. — Сейчас махнем вдогон и паузу сделаем.
Махнули. Отдохнули. И после отдыха Катерина решила:
— Музыку включай, наемник! Плясать будем.
Артем поколдовал с пленками, нашел что надо, включил аппаратуру и, слушая первые аккорды, объявил горделиво:
— Ламбада!
Она посмотрела на него, как на больного, и высказалась:
— Это чтоб лобками тереться? Пусть прыщавые онанисты и онанистки ламбаду танцуют. А нам, деревенским, попроще чего. Рок давай!
Играл голосом незабвенный Элвис, царил классический рок. Они плясали. Артем лишь обозначал танец, зато Катерина, скинув туфли, раскручивала рок на полную катушку. И когда к финалу она, чуть страхуясь поддержкой Артема, залепила сальто и вышла в шпагат, он спросил с восхищенным почтением:
— Катерина Сергеевна, вы — бывшая гимнастка?
— И гимнастка тоже, — подтвердила она.
Александр отодвинул доску, пролез в щель и оказался в своих владениях. Были поздние сумерки, отвратительные потому, что в домах, окружавших мертвый двор, не было ни одного освещенного окна.
Александр осторожно поднялся по разрушенной лестнице и позвонил. Открыл холуй.
— Артем где? — спросил Александр. Холуй ответить не успел: в прихожую вошел Артем. Александр глянул на него оценивающе: — Выпивши, что ли?
— Слегка.
— А она?
— Как и хотела — в кусках.
— Знакомая картинка. Ну, а может, и к лучшему.
В гостиной было прибрано. Холуй постарался. Александр позвал:
— Кэт! — никто не отвечал. Артем дал пояснения:
— Она в ванной заперлась.
Александр подошел к двери, постучал, еще раз громко позвал:
— Кэт!
— Ну? — через паузу отозвались из ванной.
— Ты что там делаешь? — задал идиотский вопрос Александр.
— Блюю.
— Кончай блевать и собирайся. Нам ехать пора.
— Да пошел ты… — и из-за двери дали точный адрес куда Александру идти.
Не смутило Александра это пожелание. Он ласково спросил:
— С муженьком повидаться хочешь?
Везли ее в ночи. Катерина лежала на заднем диване «Вольво» и, дрожа, редко икала. Редко, но мощно. Глеб, сидя за рулем, глядел на дорогу, таинственную в свете фар. Артем в полуобороте наблюдал за Катериной.
— Долго еще? — спросил Артем. Сочувствовал Катерине в ее мучениях.
— Сейчас поворот, а потом еще минут восемь-десять.
— Катерина Сергеевна, вы не спите? — тихо поинтересовался Артем.
— Тут… — Катерина прервалась, чтобы икнуть, икнула и досказала: —…поспишь. Замерзла. Хуже некуда, — теперь все успела произнести, икнула по завершении.
Глеб затормозил и остановил «Вольво» на обочине. Вышел, открыл багажник, нашел там что-то, распахнул заднюю дверцу — ту, что ближе к бедовой Катерининой голове.
— Выпить еще немного можете?
— Я все… могу, — хотела сказать гордо, а получилось жалко. Икала, бедняжка.
Глеб извлек из заднего кармана фляжку, налил, точно рассчитав на щелчки дозу, и протянул наполненную на четверть кружку:
— Пейте.
Катерина тяжело пила, а Глеб наполнял широкую и глубокую крышку термоса легко дымившимся чаем.
— А теперь без перерыва, не дыша, чай! Не бойтесь, он не очень горячий.
Катерина несчастно улыбнулась и приступила к чаю. Пила долго, выпила, посидела, в страхе ика, не дождалась, робко спросила:
— А теперь что?
— Больше не лежать, сидеть, — распорядился Глеб. И Артему: — Снимай-ка куртку, поможем даме. — Артем куртку снял, и Глеб укутал ею Катерину. — Грудь поплотнее закройте, чтобы тепло было.
Поехали. Катерина послушно сидела посреди заднего сиденья, плотно закутавшись в артемовскую куртку и тупо глядя в никуда.
— Как вы себя чувствуете, Катерина Сергеевна? — спросил Артем.
— Хорошо, — тонким голосом ответила Катерина.
Прокатившись по узкой поселковой дороге, машина добралась до выселок к стоявшей на отшибе даче. Игрушечный в резком свете фар, приближался домик. Приехали.
Ехали. На работу ехали. В метро от «Битцевского парка» до «Медведково» ехали квалифицированные рабочие, затюканные служащие, роскошные — хотя тоже на работу — торговцы с Рижского рынка. Кавказской национальности. И пенсионеры почему-то. Молодые на их месте спали бы без задних ног в койках. А так молодым приходилось спать, сидя на дерматиновых вагонных диванах. Во всяком случае, сидеть с закрытыми глазами, чтобы не видеть стоящих пенсионеров. Но справедливости ради следовало бы заметить, что на душной этой линии самого лучшего в мире метрополитена кидало в соньку мгновенно. Из-за отсутствия кислорода.
Наиболее стойкие — в возрасте от тридцати пяти до шестидесяти — успешно изучали средства массовой информации. Правда, надо отдать должное: этот возрастной слой читал газеты и журналы всегда и всюду. Курева нет, водки нет, так газеты вроде наркотика.
После «Ботанического сада» стали вываливаться пачками. Бежали по лестницам, толпились на эскалаторах в стремлении не опоздать в государственные загоны. Мрачные толпы обреченно и тупо исполняли заведенное.
Стойкие и на ходу продолжали читать.
«Сейчас наше поколение должно доказать, на что мы способны. Либо Советский Союз прекратит свое существование как социалистическое многонациональное государство, либо, как прежде, займет свое достойное место среди держав, идущих во главе человеческой цивилизации. За 70 лет мы создали свой образ жизни. Зачем нам частная собственность?»
«Если рота выполнила задачу по строительству, получила удовлетворительную оценку по боевой подготовке, в роте нет Ч. П. и преступлений, то командир роты первый кандидат на повышение».
Уютно было в мезонине. Стены и ломаный потолок струганого и хорошо пожелтевшего дерева окружали Катерину. Она лежала на тахте под пледом и следила за тем, как солнечный свет на стене то сиял невыносимо, то матовел и исчезал: там, за окном, в миру, по небу плыли облака.
Закутавшись в плед, Катерина вышла на крохотный балкончик. Внизу, в открытой беседке, Глеб и Артем играли в карты. Зацепив ее краем глаза, Глеб глянул на нее, вовсю и весело пропел эмигрантское:
— Какая еще посылка? — хрипло спросила Катерина. Без юмора — похмелье.
— Через час вашего мужа привезут, — объяснил Глеб.
— Он что — чемодан? — злобно поинтересовалась Катерина.
— В нынешней ситуации — в каком-то смысле, — подтвердил ее предположение Глеб, а Артем, наконец, поздоровался:
— Здравствуйте, Катерина Сергеевна.
— Здорово, коль не шутишь, — ответила Катерина и удалилась с балкона.
— Глеб, долго еще нам этим заниматься? — спросил Артем.
— А что, надоело?
— Неприятно как-то беззащитную бабу караулить, — признался Артем.
— Это она-то — беззащитная? — изумился Глеб. — Да она тебя проглотит и косточек выплевывать не станет.
— Все равно: она — женщина, а мы — два здоровенных мужика. Не нравится мне эта работа.
— Нам платят посуточно, Артем. Значит, чем больше этих суток, тем лучше. А если без шуток, то Александр говорит, что еще десять дней.
На балкончике вновь появилась Катерина, уже одетая:
— А сортир где, пацаны, во дворе?
— В дому, в дому! — успокоил ее Глеб. — Чин-чинарем, с унитазом!