Рюмка противно охладила руку Майозубова, а вкусовые рецепторы почувствовали резкий вкус водки и почему-то показалось, что где-то промелькнула тень ненавистного Ельцина. Молодой человек резко тряхнул головой, в отчаянной попытке избавится от наваждения, и уставился на болтливую гостью. Что говорила гостья его по-прежнему мало интересовало, но вот то, чем она издавала эти почти бессмысленные звуки, завораживало. Идеальные губы Оли могли завести кого угодно, а великого поэта эпохи, тем более. Именно по этой причине, не желающий употреблять алкоголь Аристарх, ещё раз наполнил рюмки и произнёс:
И глаз пелена, и губ наслажденье,
Так выпьем скорей за чудес проявленье…
— А ты и правда поэт, — самодовольно улыбнувшись, произнесла девушка, ей льстили продекламированные строки, и она справедливо приняла их на свой счёт.
— Я не просто поэт, я гений… Такой же, как, например, Есенин, — уверенно сказал молодой человек.
— А почему не Пушкин? — усмехнулась Оля.
— Сравнила! Пушкин — ремесленник, такое писать можно километрами, а ты вот напиши так, как Есенин, хоть пару строк… Сможешь?
— Не смогу даже, как Пушкин, — ответила смущённая красавица и взяла кусок курицы.
Пространство наполнила та особая тишина, которая предшествует романтичному осмыслению момента, разогревая внутренний кипятильник с чувствами, мыслями и эмоциями. Нельзя сказать, что Оля совершенно не предполагала особенного завершения знакомства, но её практичные мозги давали возбудиться телу лишь тогда, когда отношения приносили выгоду, а тут юный поэт. Поэт — это же почти бомж, несчастный, обречённый на незавидную судьбу и вечное поругание, другое дело — коммерс или даже бандюган. Трезвой ему точно не дам, — обречённо подумала Ольга и подошла к мойке, где стояли два гранёных стакана.
— Давай, за успешную карьеру, — напористо сказала девушка и разлила водку в только что вымытые ею стаканы.
— Давай, — без особого энтузиазма произнёс Майозубов, которому совсем не хотелось алкоголя. Он и умом понимал, что лучше не стоит, но эрекция пересилила все другие аргументы.
Вы когда-нибудь задумывались над тем, что вселенная настолько огромна, что, передвигаясь в ней, нет никакого смысла выбирать пункт назначения, ведь в каком бы направлении ты бы не пошёл, до заветной цели дойти невозможно. Но при всей печали этого непреложного факта, есть и оптимистичные нотки, так как в образовавшейся, конкретной ситуации, совсем неважно в какую сторону идти. Учитывая недостижимость цели, все направления можно считать в принципе верными, отчего особую важность представляет сам пройденный путь, и ты на этом пути. Данная мысль ворвалась в голову Аристарха, когда он залпом выпил стакан водки. Алкоголь теплой вспышкой отразился внутри, а вслед за этим нарисовалось чрезвычайно довольное лицо Ельцина, тот нагло подмигнул, но потом моментально исчез, то ли из вежливости, то ли по другим, известным только ему, причинам.
— Оля, как себя чувствуешь? — желая уйти от наваждения, спросил Аристарх, заметив, что та так же быстро опустошила стакан.
— Совсем не плохо, — оптимистично ответила сильно захмелевшая девушка.
— Тогда пошли.
— Куда?
— Знакомиться пошли, зря что ли пили?
Аристарх не любил долгих церемоний, поэтому спокойно подошёл к Оле, по-хозяйски взял на руки и отнёс в спальню. Через четыре часа всепоглощающей страсти, девушка крепко спала, а чуть подуставший гений вновь вернулся на кухню отдышаться и немного поесть. Он невольно сравнивал Нину Николаевну с Олей и те безусловно отличались. Нина Николаевна противопоставляла богатый опыт свежести молодого тела и, как ни странно, выигрывала, её искушённая ненасытность настолько впечатляла поэта, что он даже не помышлял искать приключения на стороне. Впрочем, это уже почившее в бозе прошлое, которого, к сожалению, никак не вернуть. Объединяло женщин, пожалуй, одно — азартность в сексе, что в понимании Аристарха являлось огромным плюсом.