— В таком случае с чего вся эта забота?
Мой хриплый голос долетает до меня словно издалека. Сучка… Я совсем не такой… я не такой… я не я не я не…
— С чего? — Она пожимает плечами. — Вы мой коллега и просто человек. Если привести вас в порядок, то, может, вы и станете таким, каким сами себя видите, хотя последнее одному только Богу, наверное, и известно.
Какого хуя? Что она несет?
Ничего (0000000есть 00000000есть0000) ни-че-го.
Ничего. (00000000все, что тебе нужно 000) Ничего.
(0000000000000000000это есть000 0000000000000000000000000000)
— Я… я не такой хороший полицейский, каким был раньше… давно… В Австралии я был лучшим… родственники со мной не разговаривают… из-за забастовки… они из шахтерской семьи… Ньютонгрэйндж… Монктонхолл… они со мной не разговаривают. Не принимают. Отец. Из-за брата. Это все уголь, грязный, мерзкий. Мрак. Ненавижу. Они даже в дом нас не впускают. В наш собственный гребаный дом. Мы так старались… я всего лишь делал свою работу… полицейскую работу. Забастовка…
Она скрипит зубами, как будто всю ночь сидела на игле, и поворачивается ко мне.
— С этим надо смириться. У вас есть жена, дочь… так ведь?
— Это все в прошлом… — Я качаю головой. — Она врала… так глупо врала.
— Кто?
— Они обе… обе врали… — Мы смеемся. — Все пошло не так. Правила для всех одни. Да, мы умели это делать… мы были хорошими полицейскими. Тебе ведь говорили, а?
— Говорили, — сухо подтверждает она.
Откуда ей знать… она же никакой не полицейский. Но если бы… если бы она могла помочь… если бы постаралась понять, как понимала Кэрол… если бы мы могли объяснить…
— С нами что-то не то. У нас… что-то внутри.
— Вы были у доктора?
— Он ничего не может сделать. Ничего. Это конец. — Я вдруг ловлю себя на том, что не могу… не должен с ней разговаривать. С ней! Надо же… Это слабость. Не стоило и начинать. — Эй, послушай, останови здесь. Я выйду. Попробую выследить Сеттерингтона и Гормана.
— Брюс, по-моему, вы сейчас не в том состоянии…
Поворачиваюсь и пристально, с ухмылкой смотрю на нее. Вот же въедливая сучка. Живи своей жизнью и не суй нос в чужую.
— Не забывайте, Драммонд, расследованием руковожу я! Зарубите это себе на носу! ДЕЛАЙТЕ СВОЕ ДЕЛО И НЕ РАЗЫГРЫВАЙТЕ ПЕРЕДО МНОЙ ПСИХОЛОГА-ЛЮБИТЕЛЯ! — реву я, и она вздрагивает и отшатывается — от меня, от моего обжигающего дыхания.
Глаза блестят, щеки красные. Машина резко останавливается. Выпрыгиваю. Драммонд сразу же уезжает. Едва она скрывается из виду, как я беру такси, еду домой и ложусь в постель, откуда наблюдаю за проступающими в мозаике потолочных плиток физиономиями демонов.
Когда-то мы делили эту кровать на двоих.
Когда-то мы…
Сегодня канун Нового года, и я собираюсь прогуляться. Вместе с Кэрол.
ОПЯТЬ КЭРОЛ
Я уже выпила, может быть, даже больше, чем следовало, но ведь праздник. Подмораживает, и я рада, что надела теплое пальто. В руке у меня красивая новая сумочка, которую подарил на прошлое Рождество Брюс. Точнее, уже на позапрошлое, но я ею почти и не пользовалась. В городе шумно. Когда-то этот день был традиционным шотландским праздником, теперь его превратили в Эдинбургский новогодний фестиваль. Заманивают туристов. Надоело. Ухожу из центра и иду по Лейт-Уок, мимо толп глумящихся подростков, парочек и приезжих, которые тянутся в противоположном направлении.
Сворачиваю на боковую улочку и вижу светящуюся вывеску бара. Направляюсь к нему, но замечаю едущую рядом машину. За кого они меня принимают, за проститутку? Какой-то парень делает мне знаки из окна. Отворачиваюсь. Машина останавливается немного впереди, и из нее выходят двое молодых мужчин. Приближаются, и один преграждает мне дорогу. Пальцы сжимают сумочку.
— С Новым годом, куколка! — говорит он.
— Как насчет прокатиться, красавица? — спрашивает другой.
— Нет… я…
Я замолкаю. Не люблю разговаривать с незнакомыми людьми. Особенно когда я…
Они смеются. И я начинаю смеяться. Мы все смеемся. Еще один мужчина выходит из машины и заталкивает нас на заднее сиденье. Чьи-то пальцы хватают нас за запястья. Мы зажаты на заднем сиденье между двумя мужчинами, а еще двое сидят впереди. Машина отъезжает от тротуара. Странно, мы даже не попытались ничего предпринять: не сопротивлялись, не убегали, хотя возможность была. Нам это и в голову не пришло.