Игры — единственный способ пережить работу. У каждого свои маленькие тайны, каждый мнит о себе что-то. Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня, Брюса Робертсона. Детектива-сержанта Брюса Робертсона, в скором времени детектива-инспектора Робертсона.
В игры играют всегда. Повторяю, всегда. Чаще всего и во всех конторах существование таких игр признавать не любят. Но они есть. Всегда. Вот и сейчас. Я сижу с больной башкой, а Тоул жив не будет, если не попортит кому-то кровь, Я был охуенно занят, а он приказал торчать здесь, не попросил — заметьте, — а приказал. Я уже и без него знаю обо всем от Рэя Леннокса, который первым побывал на месте с какими-то олухами в форме. Да, я уже все знаю от молодого Рэя, но Тоул же не может без публики. Отстал от времени, Тоули-бой, отстал от нашего благословенного времени.
Он расхаживает взад-вперед, как какой-нибудь охуенный инспектор Морс. А на самом деле может лишь перечислить, что сделали те олухи. Потом опускает задницу на стул и принимает обиженный вид, потому что люди продолжают заходить в кабинет. Уважение и Тоул совместимы как рыба и шоколадное мороженое, что бы там ни внушали ему всякие жополизы.
Давеча я здорово набрался, так что свет режет глаза, а кишки недовольно урчат, как шлюха в конце смены. Я неслышно подпускаю шипунка и быстро перехожу в другой конец комнаты. Фишка в том, чтобы выпустить газы перед самым броском на другую позицию, иначе пердеж так и останется у тебя в штанах, и ты потащишь его за собой в следующий порт захода. Это как в футболе — чтобы оторваться, надо рассчитать время рывка. Мой сосед и приятель, профессиональный футболист и крупный спец по женской части Том Стронак, мог бы на сей счет много чего порассказать.
Хм.
Том Стронак. Так себе имечко. С таким на чудеса рассчитывать не приходится.
Кстати, о том, что все хорошо в свое время. Вот и Гас Бэйн пришел от Кроуфорда. Он раздает булочки с сосисками, а когда Тоул начинает инструктаж, растерянно оглядывается по сторонам, словно хуй, нечаянно заваливший на сходку проституток. Как обычно, с недовольной физиономией много мнящего о себе недоделка в комнату заглядывает Ниддри. Мой залп долетает до него. Есть очко! Ниддри морщит нос и картинно машет ладонью. Придурок решил, что это Тоул испортил воздух!
Тоул встает и откашливается.
— Наша жертва — молодой черный мужчина лет тридцати с небольшим. Рабочие из муниципальной службы уборки города обнаружили его на Плейфэйр-Степс сегодня в пять утра. Похоже, парень живет где-то в Лондоне, но никаких точных указаний на это в данный момент не имеется. Вместе со мной в морге был детектив-сержант Леннокс.
Тоул кивает в сторону молодого Леннокса, который предусмотрительно сохраняет нейтральное выражение, не рискуя стать объектом ненависти и презрения, расползающихся по комнате вместе с подпорченным воздухом.
А ведь было время, когда мы умели не распространять ненависть и презрение друг на друга. Определенно было. Голова у меня кружится, мысли и чувства отделяются от мозгов, низвергаются потоком и изливаются во что-то вроде дырявого ведра, которое опорожняется прежде, чем я успеваю исследовать его содержимое. И тогда в меня входит высокий, пронзительно-резкий голос Тоула.
У этого мудака одна песня — хоть кол в задницу загони.
— Похоже, ночь для нашего друга оказалась неудачная. До трех утра он был на дискотеке у Джемми Джо, потом отправился домой. Один. Тогда-то его и видели живым в последний раз. Можно с изрядной долей уверенности предположить, что ему было одиноко, что он чувствовал себя чужаком, аутсайдером, лишним в незнакомом и, похоже, отвергшем его городе.
Типичная для Тоула озабоченность тем, в каком же душевном состоянии пребывал этот самый убитый разъебай. Воображает себя интеллектуалом. Как будто мы здесь для того и собрались, чтобы почесать языками о Тоуле. Все это было бы смешно, когда бы не было так охуительно трагично.
Я откусываю от булки с сосиской. Сносная жратва с кетчупом и перцем, но без того и другого — безвкусно и пресно. Пиздюк Тоул уже испоганил весь день! Одним только своим появлением.
Мои газы улетучиваются через отдушину, и я замечаю, что Ниддри тоже выходит из комнаты, заметно освежая атмосферу. Даже Тоул оживился.
— Мужчина был одет в синие джинсы, красную рубашку и черную спортивную куртку с оранжевыми полосами на рукавах. Волосы коротко подстрижены. Аманда.
Тоул кивает этой тупой телке, Аманде Драммонд, которая делает все, на что годится, но числится как бы по канцелярской части, и та раздает листы с описанием убитого. У Драммонд короткие крашеные кудряшки, из-за которых она похожа на зализанную пизду. Выражение лица такое, словно она чем-то потрясена — это из-за круглых, на выкате глаз. Подбородок отсутствует полностью, так что слабый, расплывающийся рот начинается прямо с шеи. На Драммонд длинная коричневая юбка, настолько толстая, что не видно даже контура трусиков, клетчатая блузка и кардиган с желтыми и коричневыми полосами. Мне случалось видеть больше мяса на кончике ножа.